Точное ощущение атмосферы американского города

Картины современного города, а именно Нью-Йорка, в качестве конкретных мест действия (напомним, что здесь же, в Камерном театре, тема урбанизма несколькими годами ранее претворилась и в образе обобщенного места действия - в макете А. Веснина к спектаклю «Человек, который был Четвергом») Стенберги представили, вслед за «Кукироль», в постановках пьес Ю. О'Нила «Косматая обезьяна» (1925) и «Негр» (1929). В первом спектакле это была Пятая авеню, изображенная уходившей вглубь (аналогично тому, как это выглядело еще в ренессансных перспективных декорациях) композицией небоскребов, обозначенных конструктивистской графикой вытянутых вверх и расчерченных прямоугольников. Замыкала же пространство поднимавшаяся за пределы сцены плоскость глухой стены, на которой вращались огромное колесо и спираль световой рекламы - центр всей композиции, своего рода главный знак вечернего города, по которому под звуки фокстрота, прогуливалась толпа гуляк, столь же знаково обозначенная одинаковыми масками на лицах и одинаковым дизайном костюмного облика (цилиндры и черные пальто, шляпки и манто). У вас крупный бизнес? Откройте офшор. Это поможет оптимизировать расходы, а также облегчить ведение налоговой, финансовой и корпоративной отчетности..

Во втором спектакле художники выстроили на сцене нью-йоркский перекресток двух улиц. Слева к ярко освещенной вертикали небоскреба поднималась авеню белых и богатых. Справа - уходила вниз, в темноту, узкая, как щель, улица негров, над которой к тому же нависала железная дорога, и время от времени проносился обозначаемый мельканием света поезд надземки. Точное ощущение атмосферы современного американского города передавалось здесь уже без использования эффектов рекламной изобразительности, а через образ архитектуры сценического пространства, воплощенной средствами конструктивистской графики, динамичного построения пластики планшета, наконец, резкими и четкими ритмами контрастной игры света и тени. При этом декорация обладала способностью трансформироваться и приобретать новые архитектурные очертания: ее центральные плоскости раздвигались, подобно створкам, открывали вход в церковь, из которой по ступеням спускались молодожены и оказывались между двумя враждебными группами белых и черных, выстроенных Таировым, словно хор в античной трагедии, каждая вдоль своей ребристой стенки.