Петр Шереметьев: "Каждый русский, который вынужден покинуть свою родину, сохраняет любовь к ней в своих генах"

– Петр Петрович, Вы человек русский, представитель старейшей дворянской династии. Жили и воспитывались не в России. Расскажите о том настоящем стержне русского человека, который остается в нем, несмотря на смену места проживания, социальное положение, статус. Расскажите о том, что выделяет именно русского человека.

– Каждый русский, который вынужден покинуть свою родину, сохраняет любовь к ней в своих генах. Я родился в Африке.

– А как вы там оказались?

– Вся наша семья, а это мои дедушка, бабушка и восемь детей, были арестованы в 1917 году. Они просидели под арестом семь лет. Моему отцу во время ареста было всего 10 лет. В1924-м семья получила освобождение, а на следующий год дедушка скончался, и бабушка фиктивно вышла замуж за шведского дипломата, чтобы иметь возможность выехать из России и спасти детей. Увезла из страны всех, кроме двоих старших детей – моего дяди, который уже в то время был скрипачом в филармонии в Москве, и тети, которая была замужем за князем Голицыным. Князя отправили в Сибирь на 15 лет, где он и скончался. Он был художником. Писал замечательные картины... Бабушка поступила очень мудро, покинув Россию, потому что другого выхода просто не было. Так наша семья оказалась в Стокгольме, где бабушка Елена Богдановна развелась с фиктивным мужем, о чем было договорено заранее, и переехала во Францию, в Париж. Мой отец поступил в парижскую школу, получил бакалавриат, после чего попал в сельскохозяйственный университет в городе Рейн. После окончания (через 4 года) получил диплом и уехал в Марокко. А еще через год вернулся за своей невестой, моей будущей матерью, и снова поехал в Марокко. Несколько позже появились на свет мы четверо...

Решение родителей о переезде в эту страну свободы, голубого неба и замечательной природы украсило нашу жизнь. Хотя в эти годы была сильная жара и вспышки дизентерии, унесшие жизни моего брата-близнеца и младшей сестры. Конечно, это было громадное горе. Но в целом мы жили радостно, потому что Марокко – прекрасная страна, сказочная страна – мы там были свободны, росли, учились, работали… Марокко развивалась под протекторатом Франции. Там было много русских эмигрантов: это и Шидловские, и Комаровы, и Апраксины, и Глебовы, и Игнатьевы, и Трубецкие... Все русское общество жило дружно и красиво. Марокко было поистине дворянским гнездом. Там русские устроили село, которое называлось Устиновка, – с настоящей березовой рощей.

– Петр Петрович, расскажите, пожалуйста, подробнее: как вы жили?

– Прекрасно! Создавались общества, хоры, оркестры, русские образовательные школы, школы танца, русские рестораны, устраивались балы, танцевальные вечера. Музицировали по домам, пели старинные романсы. Вокруг нас была удивительная природа, море, тонкая арабская культура и родное русское аристократическое общество. Мы с сестрой и сегодня продолжаем жить в Марокко. Мы полюбили эту страну. Она нас душевно обогатила, потому что марокканцы – образованные люди, среди них много философов, писателей, художников... Мы с ними очень дружили. Но важно к ним обращаться на арабском языке, что я и делаю, хотя моя сестра – лучше...

– Можно ли назвать Марокко вашим самым любимым местом на планете?

– Я не стал бы выделять именно Марокко как самое любимое место. У меня таких мест много. Но Марокко, безусловно, для меня – родная страна.

– А как вы относитесь к России и Москве?

– Любимые места – это Москва и Петербург. Я поселился в Москве 32 года назад и почти каждую неделю бываю в России.

Каждый русский, который теряет свою родину, как я, все равно страстно ее любит. Потому что воспитан в ее культуре и традициях. Меня воспитывали в уважении к своей стране, истории, несмотря на то, что в то время были большевики. Мы знали, что происходило в России, помнили о ней – это была инициатива моих родителей. Они научили меня читать, писать, говорить по-русски и ценить наши корни, которые идут с IX века от Рюриковичей. По материнской линии наш род происходит от Ярослава Мудрого, Владимира Мономаха, Александра Невского. Шереметьевы стали известны с XIV века.

Когда Дмитрий Донской защищал Россию от татар, при нем был сподвижник, боярин Кошка. У него было пять сыновей. Первый стал родоначальником Шереметьевых. Второй – Романовых. С тех пор мы в родстве с Романовыми, у нас есть общий предок. История моего рода по-настоящему связана с историей России. И это мне не только дорого, но и обязывает ко многому. Потому что я должен продолжать то, что создали мои предки.

– А как вы продолжаете?

– В первую очередь, занимаюсь благотворительностью, развитием российской культуры за рубежом. Я возглавляю консерваторию имени С.В.Рахманинова во Франции. Она значима для всех русских, которые живут в Париже. В 1920-х годах русских беженцев в Париже оказалось 300000 человек. Они много всего создали для жизни: организации, общества, магазины, хоры, рестораны, газеты... Сейчас есть Тургеневская усадьба и русская Тургеневская библиотека, книжные магазины, десять церквей, образовательные школы, общества, специализированные магазины с русскими продуктами... Все это живет, как и раньше, только в меньшем масштабе, поскольку сейчас русских во Франции поубавилось. Но, как и раньше, все это нужно как русским, так и французам. Хотя многие русские потеряли связь со своими корнями, потеряли любовь к своей стране, не знают ее, забыли язык, православие – одним словом, офранцузились. Грустно. Даже в соборе Александра Невского в Париже в нижней церкви уже все службы проводятся на французском языке. Хорошо, что хоть верхняя часть работает на привычном для православных служений старославянском языке.

– Что, на ваш взгляд, такое русский дух, загадочная русская душа?

– Душа многих русских людей, живущих во Франции, потомков аристократов и других простых людей, сильно изменилась. Люди впитали другую культуру и традиции. Но на генном уровне связь с Россией осталась, хотя жить стали иначе. Несмотря на все это, ко мне в консерваторию стало приходить еще больше людей, особенно, конечно, французы, но не только: японцы, немцы, китайцы... А она была организована в 1923 году Шаляпиным, Глазуновым, Черепниным и Гречаниновым специально для развития русской культуры и связи русских людей. Русская культура во Франции не потерялась, она живет и процветает.

– А как вы оцениваете развитие русской культуры в России?

– В России очень много дворцов и усадеб Шереметьевых: Михайловское, Остафьево, Воздвиженка, Останкино, Кусково, Фонтанный дом, Странноприимный дом... Шереметьевы оставили после себя очень много доброго, они сделали неоценимый вклад в русскую культуру. Я приехал в Россию, чтобы познакомиться с родиной и наследием моих предков. Теперь продолжаю дело моей семьи и стараюсь быть полезным.

Я соучредитель трех консерваторий, это Шереметьев-центры в Иваново-Вознесенске (городе, который создали мои предки 350 лет назад), Томске и Ярославле. Я соучредитель художественной галереи в Иваново; Девичьего института, в котором 200 девушек получают правильное воспитание, обучаясь манерам и многому другому; Шереметьевского кадетского корпуса, где проходят обучение 200 юношей.. В Иваново мной организован хор под руководством Е.Н.Боброва, гастролирующий по всему миру. Я возглавляю много фондов, один из которых – фонд Боткиных... Всем этим я занимаюсь последние 32 года, с тех пор как приехал в Россию и решил продолжать здесь дело моей семьи. К тому же, я архитектор, возглавляю инвестиционное строительное французское общество, и скоро можно будет увидеть несколько готовых проектов, в том числе и новый торговый центр «Галерея Лафайет» площадью в 45000 кв.м…

Но самая крупная и самая для меня интересная обязанность – это работа в качестве президента Международного Союза Российских соотечественников живущих за рубежом. Представьте, 40000000 людей ждут поддержки и помощи. Во многих странах к русским относятся как к нежеланным людям. Например, в Прибалтике россиян называют «неграми», то есть негражданами. Дел много: нужно защищать школы, язык, право на работу и голосование... Я должен, мы должны защищать россиян, живущих в других странах мира, развивать русскую культуру, заниматься вопросами морали и нравственности. Это продолжение дела Шереметьевых, которым я занят на сто процентов и делаю это с великим удовольствием и полной бескорыстностью.

– А как вы относитесь к грядущей образовательной реформе? Как это, на ваш взгляд, отразится на развитии подрастающего поколения?

– Это очень важный вопрос! Потому что душевые качества молодежи теряются. Скажем, недостаточно поддерживаются. Детей никто не обучает тому, что развивает душу. Я стараюсь повлиять на ситуацию в образовании русских детей, как могу. Пример тому – школа Курбатовых. Призываю сделать упор на нравственные ценности. Сам поддерживаю некоторые учебные заведения, приюты, примеру тому – школа №49 в Москве... Но поддержка со стороны власти пока очень слабая.

Наша страна не идет к лучшему. Это заслуга отчасти и телевидения, которое играет большую отрицательную роль в падении нравов. Показываются пошлые программы, шоу низкого уровня – все это очень опасно. Складывается впечатление, что телевидение находится в руках людей, которые хотят испортить имидж России. Но, видимо, это всем выгодно… И это очень печально!

Обратите внимание, российских детей сейчас нетолково учат. А ведь в советский период в подходе к образованию были и порядок, и жесткость. Пускай воспитывали коммунистов – это была позиция страны, дети и молодежь получали образование, направленное на достижение одной цели – построение Советского Союза, но и образование давали... А сейчас я вижу факты притеснения людей, которые пытаются дать детям настоящее, качественное, чистое образование. Все это происходит как здесь, в Москве, так и в других городах.

– Складывается впечатление, что воспитание развитой личности просто не в интересах российского общего образования.

– Я бы не сказал «не в интересах», но – да, очень похоже на правду, и это страшно. Не могу вам передать, насколько тяжело видеть происходящее. Если говорить о «дореволюционной эпохе», то Шереметьевы давали качественное, правильное, культурное образование талантливым людям. Искали эти таланты, находили и выдвигали в люди.

– Сегодня в России многие люди пытаются выискать в своем роду аристократические корни, создают мнимые элитные общества. Петр Петрович, расскажите о настоящей аристократии как ее прямой представитель.

– Во-первых, аристократов в России осталось очень мало. Многих из них расстреляли, как, например, моего дядю князя Голицына и моего дядю Николая Шереметьева. Остались мои двоюродные родственники Голицыны. Президент дворянского собрания – мой троюродный брат. Он по-настоящему аристократ. Часто те, кто претендует на аристократизм, на самом деле аристократами не являются. Бывает – я встречаю Шереметьевых, которые сами себя так назвали, полагая, что лучше быть Шереметьевым, чем, Попкиным. Это дико и несправедливо.

– А что вы скажете об элите современного общества?

– Это другое дело. Это существует. В эту элиту входят ученые, общественные деятели, люди, достигшие успеха в разных областях... Элитное общество – это уникальная среда людей, проявивших себя наилучшим образом. В этом я убедился, когда мне вручали Нобелевскую Премию. В элиту входят поистине великие ученые, дипломаты, деятели искусства, космонавты – это замечательные люди, они – слава России. Но они не аристократы, аристократия – это другое, историческое... Были случаи, что ко мне приходили люди с просьбой подписать грамоту на княжество или графство. Я им, конечно, отказывал, поскольку единственный человек, в чьей власти это, – Государь Император. А его больше нет. Я слышал, что князь Георгий Романов этим занимается. Но он не имеет на это права. Это плохо, непорядочно и я этому возражаю.

– Петр Петрович, возможно ли составить «портрет», выделить качества представителя элитного общества?

– Качественное образование и воспитание, знание языков, чувство внутреннего достоинства, нравственное отношение и уважение к себе и другим. Это основа.

Беседовала кандидат философских наук Ольга МАРКИНА