Сохранить сохраненное

В 2008 году на Грант Президента РФ для поддержки творческих проектов общенационального значения в области культуры и искусства при поддержке Комиссии РФ по делам ЮНЕСКО, Российского Комитета по сохранению нематериального культурного наследия, Государственного Российского Дома народного творчества — вышел альбом «Традиционный русский костюм ХIХ—начала ХХ веков из собрания Сергея Глебушкина». Сергей Глебушкин — известный в России коллекционер родом из села Выша Рязанской области. Член Союза художников России и Международной федерации художников.

— Сергей, вы себя называете не коллекционером, а собирателем народных русских костюмов. Это говорит о вашей близости к народу, к народному костюму?

— Конечно! Потому что, если мы занимаемся русским традиционным творчеством, то мы должны отображать себя в связи с «русскостью», а слово коллекционер — это иностранное слово. Зачем оно нам? Испокон веков на Руси были собиратели.

— Таких собирателей, как вы, у нас в стране не так уж и много. А каким образом у вас появилось желание собирать русские народные костюмы?

— Я не могу сказать, что это дано мне свыше. Во-первых, я родился в деревне. С самого раннего детства у себя дома я видел поневы, запоны, платки Барановской мануфактуры, то есть я видел всю красоту народного костюма. С нами жила моя бабушка, отцова мама. В девках и уже в молодых бабах она носила эту сряду (женский русский костюм). Каждое лето бабушка просушивала все эти шедевры на градьбе, то есть на ограде. Я до сих пор помню, какое удовольствие доставляло мне все это видеть. Отучившись в учебном заведении, после службы в армии я приехал в Москву и задался вопросом, где же все-таки эта сряда, которая была у бабушки. Сряда оказалась у моей двоюродной сестры. Наряд, которому было уже более 100 лет, оказался в плачевном состоянии. Пришлось его отреставрировать. Это и был первый экспонат моей коллекции. Поскольку это показалось мне недостаточным, я поехал к своей двоюродной бабушке. Та вообще не поняла, зачем я приехал, зачем мне нужно все это «тряпье», как она сказала. И тем не менее, где-то она его отыскала и принесла. Бабушка до конца так и не поняла, почему мне все это надо увезти в Москву. Опять-таки, вся одежда была в совершенно неприглядном состоянии. Этот комплекс одежды я также отреставрировал, «принял» его в свой родной сундук. Так появился второй экспонат. С этих двух костюмов и началось мое собирание народного костюма. Я сначала думал собирать только рязанские костюмы, так как сам родом из этого региона. Потом у меня появилось желание собрать костюмы разных областей России. Кстати, собрать костюм разных областей России по одному экземпляру нельзя, так как в каждом районе области, в каждом селе, в каждой деревне — свой традиционный костюм. Он немножко, но все-таки будет отличаться костюма от соседнего села по вышивке, по ткачеству, по каким-то другим параметрам. Так я стал собирать традиционные костюмы разных областей России.

— В наше время уже не отличишь одну область от другой по одежде человека. Сейчас можно догадаться лишь по говору, а старину достаточно было только взглянуть на одежду…

— Это действительно так. Более того, костюм выделяется еще и географически. Существовали костюмы севера России и юга России. Северные наряды представляли собой костюмы сарафанного типа, а южные — поневного типа. Когда женщины приезжали на ярмарки, то можно было определить, откуда «баба пришла», с какого села, сколько у нее детей, вдова она или солдатка, то есть на каждый случай жизни у женщины был костюм. Народный костюм, можно сказать, был «паспортом» женщины.

— Кстати, костюм женщины отличался ведь от костюма девушки?

— Да. Девушка всегда носила сарафан, ходила с открытой головой и заплетала одну косу. Когда она выходила замуж и повивалась на первый день свадьбы, то ее одевали в поневу — был такой обряд «прыгнуть в поневу». Ей расплетали косу и заплетали две косы, укладывали по голове, и с этих пор она считалась бабой. Она нигде не должна была показываться с открытой головой, в некоторых областях — даже мужу. Баба всю жизнь носила повойник — старинный русский головной убор замужних женщин. Она не должна была ходить с обнаженными руками и ногами. В те времена эти устои нельзя было нарушать.

— Поскольку выставки ваши проходят ежегодно, интересно было бы узнать, как экспонируются ваши коллекции. Ведь это очень важно, как показать ту или иную вещь.

— В год у меня проходит по 6—7 выставок. Поскольку костюмы показываются те же самые, то каждая выставка проходит под определенным названием. Таким образом, зрительный ряд воспринимается людьми каждый раз по-иному. Мне интересно делать выставки не только в нашей стране, но и за ее пределами. Мои выставки проходили в США, во Франции, Болгарии, КНР.

— В качестве консультанта к вам как к знатоку, часто обращаются руководители фольклорных коллективов или режиссеры, которые берут за основу сюжета те исторические времена, когда носили традиционные русские костюмы? Как вы реагируете на то, что видите на героях фильма совершенно не те костюмы, которые характерны именно для той области, где разворачиваются события, ставшие уже историей?

— На самом деле, иногда больно смотреть исторические фильмы, хотя их и не так много. Недавно смотрел фильм «В лесах и на горах». Все события происходят на фоне жизни русского купечества XIX века на Волге, матушке-кормилице. Две дочери купца одеты в костюмы Рязанской области, и не девичьи, а женские, причем траурные. Кто бы ответил мне на вопрос, откуда на Волге взялись рязанские рубахи? Жена-купчиха одета в широкую юбку на китовом усе, да еще передничек на ней с какой-то укрупненной вышивкой, характерной для Украины. Ну, можно предположить, что муж-купец привез ее откуда-то, — но такой укрупненной вышивки не существует!

И таких примеров немало. Наш народ не знает, какие были наши костюмы и быт 150 лет назад. К юбилею Отечественной войны 1812 года снимается сейчас фильм о партизанке Василисе Кожиной. Во время французского нашествия она организовала в Сычевском уезде Смоленской губернии партизанский отряд из подростков и женщин. Из Санкт-Петербурга приезжали художники по костюмам и консультировались со мной, какую траурную одежду могла носить в начале XIX века Василиса Кожина, потерявшая мужа. Я предоставил им весь материал, какой у меня есть, показал ту одежду, которая имеется у меня в собрании. Они фотографировали, внимательно изучали даже швы и аппликации. Это похвально. А когда скороспелки шутят с традиционными народными костюмами — это грустно.

— Как вы узнаете о том, что где-то можно найти народный костюм?

— Увлекаясь фольклором, я очень часто езжу по фестивалям и ярмаркам. У меня много друзей во всех регионах России. И, когда общаешься с фольклорными коллективами и исполнителями, они рассказывает, в какой области что можно найти, за что им большое спасибо.

— Сколько костюмов собралось в вашей коллекции?

— В моем собрании — боле 220 костюмов разных регионов России, не считая рушников, платков и головных уборов. Это достаточно большая коллекция. Если говорить музейным языком, моя коллекция — более двух тысяч единиц предметов хранения. Все вещи начала XIX — середины XX века. Все костюмы датированы, пронумерованы, у каждого из них — своя легенда. Вся беда в том, что я не знаю, куда девать всю эту коллекцию. Это моя боль. Какую-то часть коллекции я храню, какая-то выставлена в Государственном Российском Доме народного творчества, но основная часть хранится у меня, можно сказать, в «гаражных» условиях, что не соответствует никаким нормам и требованиям. Должен поддерживаться определенный температурный режим и влажность, обеспечиваться сохранность от насекомых... Жалко, если то, что за много лет мною было собрано и отреставрировано, не сохранится.

Виолетта СТЕПАНЯНЦ