Апокалипсис в искусстве

Христианская концепция времени с давних времен находит отражение в искусстве. В 1498 году один из величайших мастеров Северного Возрождения Альбрехт Дюрер создал свой «Апокалипсис» – пятнадцать гравюр на дереве, которые он с невероятной для того времени смелостью населил персонажами, одетыми в костюмы его эпохи. Волновала эта тема и русских художников. В ХХ веке, например, она выражена в трех картинах Виктора Васнецова. Того самого, который хорошо известен всем Аленушкой, сидящей на берегу озера, и тремя богатырями во главе с Ильей Муромцем. Его евангельские работы называются «Страшный Суд», «Распятие» и «Сошествие во ад». Почему тема конца времени из века в век привлекает художников всего мира? И как отражены апокалипсические настроения в современном искусстве? Об этом мы поговорили с искусствоведом Виталием Пацюковым.

– Почему тема апокалипсиса в искусстве стала особенно актуальной именно в ХХ веке?

– Это связано с развитием новых технологий, которые создали техническую цивилизацию и определили будущее время, где существует явный конфликт между природой и техникой. Происходит смена эпох. И одним из первых, кто об этом заявил в ХХ веке, был Казимир Малевич. Вместе с Крученых, Хлебниковым и Матюшиным они создали в 1913 году оперу «Победа над солнцем», где солнце уничтожается. А солнце практически во всех системах определяет физическую жизнь на Земле, и его гибель означает катастрофу. Здесь же солнце уничтожается, причем уничтожается как раз новым художественным сознанием. При этом произносится такой текст: «Солнце гибнет, потому что его жирные корни пропахли арифметикой». Сегодня мы находимся в постмодернистской культуре, где считаем, что все закончилось. Поэтому тема апокалипсиса здесь как бы растворяется. Она не становится определяющей, но рассредоточена во всей культуре.

– Почему художники обращаются к этой теме? Зачем им это надо?

– Потому что сама реальность сейчас переживает трагедию, природная реальность исчезает, мы туда попадаем только в минуты отдыха, мы приезжаем за город как в некую счастливую поездку. И вот эта полная замена нашей природной жизни – это уже уничтожение планеты Земля в той форме, в которой она была дана человеку. Так что эта тема появляется совершенно не случайно.

– Получается, что художник – это не скептик, который твердит о неотвратимости конца света, а апокалипсис в работах – отражение нашей действительности?

– Я думаю, что художник ощущает апокалипсис как действительно происходящее событие. Художник – это своеобразный рентген, датчик, он чувствует то, что реально происходит. Так же, как знаменитая «Герника» Пикассо, которая была связана только с испанской войной – вроде бы с локальным событием. Но он написал эту картину как некое пророчество, то, что ожидает человечество. После этого случилась Вторая мировая война. Однажды к Пикассо в мастерскую пришел немецкий офицер и, глядя на эту картину, спросил: «Скажите, это вы сделали?» Художник ответил: «Нет, это ВЫ сделали!». «Герника» была предупреждением и одновременно прообразом Второй мировой войны, которая реально произошла.

– Но ведь не всегда апокалипсис в работах художника принимает образ геенны огненной или карающих всадников?

– Не всегда. Например, на позапрошлой венецианской биеннале Билл Виола, знаменитый американский видеоартист, показал Страшный суд, но в виде людей, которые туда приходят. У него появляются свыше ста человек. И каждому человеку показывается его собственная жизнь, которую он прожил. И он осознает, какие ошибки в своей жизни допустил. И видит, как все неправильности, которые случились в его судьбе, повлияли не только на него, но и на все человечество. Формально это совершенно нестрашно: человеку просто показывают его жизнь. Его ничем не пугают, он не попадает в последний круг ада, но при этом он осознает собственные человеческие преступления. Надо показать в лицо, что человек сегодня творит и вот эти техногенные катастрофы – это нарушение экологии, но нравственной экологии – прежде всего. Интересно, что в отличие от средневековья, где были совершенно устрашающие сцены гибели и суда над человеком, эти формы – мягкие. Мы не замечаем, какую границу пересекли, но ждет нас то же самое: смерть от естественного самоуничтожения.

– Известна история, когда во время чтения по радио романа Герберта Уэллса «Война миров» началась настоящая паника. Дело в том, что слушатели приняли этот радиоспектакль за репортаж с места событий о вторжении на Землю марсиан! Настолько достоверно все это было написано и сыграно. Но современные произведения искусства на тему апокалипсиса, как я понимаю, не преследуют цели напугать зрителей. Какой реакции добивается художник?

– В наши дни это должно быть, прежде всего, отрефлексированное поведение. Человек должен воспринять некий опыт, который он не пережил, а пережил художник. Художник уже пережил конец света, и это передается зрителю, который должен на уровне собственного сознания понять, что он совершает что-то не так. Он не попадает в реальную катастрофу, слава Богу. Культура в идеальных формах это демонстрирует и переживает. Но, к сожалению, не все впускают это в собственное сознание. Очень многие рассматривают это просто как некое зрелище.

– А в творчестве каких российских авторов представлена идея апокалипсиса?

– Она появлялась в фильме Звягинцева «Возвращение», где он показал какие-то библейские ситуации: возвращение отца как возвращение Христа. Это существует также в творчестве Олега Кулика, это присутствует в позитивных формах в творчестве Леонида Тишкова и, конечно же, у группы «АЕС+Ф». Я думаю, что они наиболее полно выражают идею самоуничтожения человечества.

Беседовал Игорь ИВАНОВСКИЙ