Борис Куприянов: «У нас дико негуманитарная страна»

Многие из тех москвичей, которые читают не только детективы, фэнтези и гламурные романы, знают это место в Малом Гнездниковском переулке неподалеку от шумной Тверской. Именно здесь последние несколько лет находится магазин интеллектуальной литературы «Фаланстер», давно уже превратившийся для целого пласта столичной интеллигенции из простого места для продажи умных книжек в настоящую Мекку культурного общения. О прошлом и будущем магазина, о проблемах современной отечественной литературы и других не менее важных вещах мы беседуем с одним из основателей и совладельцев «Фаланстера» Борисом Куприяновым.

— Борис, если бы была возможность у нынешнего Бориса Куприянова дать совет тому Борису Куприянову, который семь лет назад открывал «Фаланстер», что бы это был бы за совет?

— Поменьше тщеславия (Смеется).

— Магазин «Фаланстер» сегодня и тогда. В чем основные отличия?

— Когда открывался магазин «Фаланстер», в Москве было еще порядка десятка живых работающих магазинов, которые работали лучше только что открывшегося «Фаланстера», что, понятно, было неизбежно. Сейчас активно работающих магазинов интеллектуальной книги осталось три: магазин Саши Гаврилова — очень хочу, чтобы у него все получилось; магазин «Гилея», который я очень люблю, ну, и наш. И это на всю Москву. Это ничтожно мало.

—Насколько я знаю, Гаврилов хотел открывать сеть магазинов?

— Ну, пока вот открыл один. Можно критиковать формат. Но это, по крайней мере, живой, активный магазин, который является скорее центром коммуникации, чем центром торговли.

— Кстати о коммуникации. Можно ли сказать о «Фаланстере», что сейчас это не только магазин, но и своеобразный клуб постоянных посетителей?

— Когда мы открывались, у магазина «Фаланстер» была более четко выраженная идеология, чем в настоящее время. Просто сейчас нас мало, и нам приходится брать книги, которые нам не очень-то хотелось бы брать. Но иначе они вообще не дойдут до покупателя. Ну, а так — да, сейчас «Фаланстер» — не только центр продаж, но и центр общения. Раньше еще такие магазины были в Москве. Например, магазин «Графоман», магазин «Ад Маргинем», другие. Можно было зайти в такой магазин и запросто познакомиться с каким-нибудь автором. У меня лично такие случаи бывали.

— Я так понял, что ты печалишься из-за того, что «Фаланстер» перестал быть таким идеологизированным местом, как говорится, «для своих» и превращается больше в чисто коммерческое предприятие.

— Конечно, печалюсь. Проблема очень проста. Есть, например, книга — «Мартиролог» Тарковского, которую в старом «Фаланстере» мы могли бы и не продавать. Она бы продавалась где-нибудь в Москве. А сейчас складывается ситуация, что она в Москве продается только в одном месте — у нас. Нам приходится брать книги, которые не напрямую связаны с нашей позицией. Но мы не можем их не продавать, потому что больше они нигде просто не продаются, а людям они нужны.

— Можно ли, в связи со сказанным только что тобой, утверждать, что Фаланстер превратился в такой своего рода бренд, ассоциирующийся в сознании людей с неким набором уникальных интеллектуальных благ?

— Это очень плохо. Это ведь — гуманитарное нищенство, когда в Москве есть всего, по сути, три магазина. Нет конкуренции, нет специализации. Если мы применим к Москве западные клише для пятнадцатимиллионного города, то должно быть магазинов сорок. В Белграде — городе, где живет меньше двух миллионов человек, — на центральной улице — пятнадцать магазинов, которые могут считаться маленькими центрами культурного общения. У нас — дико негуманитарная страна. Я долго пытался оперировать к власть предержащим, пытался донести ситуацию, а потом понял, что единственная возможность что-то изменить заключается исключительно в автономном действии.

— Сейчас во всем мире много говорят о новой тенденции в книгопечатании — так называемом, print on demand, печати по требованию. Когда книга печатается на заказ специально для запросившего ее покупателя. Как ты относишься к этому явлению?

— Print on demand — это больная для меня тема. Мы на грядущей выставке нон-фикшн будем ставить первую машинку, которая будет показывать всем желающим, как это все делается воочию. Книга будет делаться для покупателя прямо на месте за 8 минут. Человек сможет подойти и выбрать из нашего ассортимента, может подойти со своей флэшкой. Print on demand использовать можно по разному. У нас он почему-то сейчас воспринимается, в основном, как способ напечатания какого-то количества книг для графоманов, издания переплетенных банковских должностных инструкций и так далее.

Для нашей же страны рrint on demand просто необходим, особенно если мы говорим о гуманитарных книгах, которыми мы занимаемся. Многие ведь вообще не выходят за пределы Москвы и Петербурга. Из некоторых ближайших областных городов, где есть какие-то независимые магазины, ребята ездят в Москву и покупают книги у нас, на Олимпийском, в издательствах... Но это ничто. При нечеловеческих ценах на почтовые расходы мы сейчас сталкиваемся с тем, что приобрести нормальную книгу в регионах практически становится невозможно. Поэтому мы считаем, что машины рrint on demand могут создать альтернативу — хоть какую-то, очень жалкую — той ситуации с распространением книжной продукции, которую мы имеем в настоящее время. Мы собираемся этим заниматься, и мало того — уже занимаемся.

— Сразу возникает вопрос об авторских правах.

— Все книги, которые мы будем делать, мы будем делать только по договоренности с издательствами и только перечисляя издательствам определенные выплаты. Они будут небольшие, но они будут.

— А как с окупаемостью подобной деятельности?

— Вообще проект «Фаланстер» как таковой с экономической точки зрения неинтересен. Если бы мы, когда организовывали «Фаланстер», мыслили только экономически, то, скорее всего, стали бы заниматься чем-нибудь другим. Мало того, любое гуманитарное действие с экономической точки зрения неинтересно. Но с другой стороны, ведь не только экономические интересы есть в жизни. Есть масса вещей, которые мы должны делать. Потому что, если в течение ближайших пяти лет нормальных книг не появится в провинции, мы просто потеряем тот уровень культуры, который у нас есть. Мы его теряем уже сейчас и скоро потеряем совсем. Поэтому наш этот проект — не столько коммерческий, сколько, конечно, гуманитарный.

— Как ты считаешь, причины того, что сейчас мало появляется хороших авторов, тоже в основном экономического плана?

— Причины, я даже думаю, не экономические скорее, а социологические. Маленькое издательство не имеет собственной системы распространения, не может продать даже тысячу экземпляров своей книги. Фактически у маленького издательства есть только два варианта как выжить. Либо слиться с крупным монстром, либо бороться самостоятельно и делать тиражи по 300—400 экземпляров. Большие издательства, в свою очередь, традиционно просматривают все, что выходит в маленьких экспериментальных издательствах, выбирают каких-то авторов, сразу берут их к себе, предлагая большие деньги, и начинают их сами выпускать. Так как нет адекватной системы распространения, то маленькие издательства просто умирают. Они не могут искать новых авторов и вынуждены издавать только стопроцентно удачные варианты.

Если раньше у нас поиском новых авторов занимались издательства «Вагриус», «Гилея», «Ад Маргинем», «ОГИ», «Лимбус Пресс» и многие другие, которые издавали порой вообще всего одну—две книги в год, то теперь это просто невозможно. То есть сейчас сложилась такая парадоксальная ситуация, что у крупных издательств теперь нет ресурса, откуда черпать новых авторов. Ситуация замкнутая и очень заметная по шорт-листам всех крупных литературных премий. И там, и тут — одни и те же имена. Хорошие новые авторы есть, их много, но их боятся и не хотят печатать. Я не понимаю, почему крупные издательства ничего не предпринимают, ведь скоро они окажутся с традиционным набором авторов, которых будут между собой сортировать и постоянно печатать. Новые имена в этой ситуации просто не могут появиться.

— И последний вопрос. Борис, насколько я знаю, ты, помимо всего прочего, являешься членом экспертного совета грядущей в декабре 10-й Ярмарки интеллектуальной литературы non fiction, о которой мы уже говорили выше. Что там будет нового, чего не было на предыдущих ярмарках?

— В этом году, дай Бог, если получится, мы соберем отдельный стенд, где будут представлены разные небольшие университетские издания из России. Очень хотелось бы, чтобы все получилось, чтобы было представлено не 3—4 издания, а хотя бы 10. Есть много небольших университетских издательств по всей стране, но из-за того, что они очень бедные, их книги невозможно нигде найти. Это будет очень хороший и интересный стенд. Потом, я надеюсь, как я уже говорил, что мы успешно представим нашу машину print on demand, которую мы будем позиционировать все-таки не как маленькую типографию, а как систему распространения книг. Я думаю, что это у нас получится значительно дешевле, чем какие-то аналоги. Из нового буду представлены еще и другие вещи, которых раньше ярмарка non fiction всячески избегала. Это будут проекты, связанные с электронными книгами, «ридерами» и так далее. Ярмарка будет интересной. Ну, а там посмотрим.

Сергей ЧЕБАТКОВ