Эдуард Хиль: "Мне нравится жизнь"

Однажды всемогущий председатель Гостелерадио Сергей Лапин сказал: «Этот год мы начнем без Мулермана, Мондрус и Хиля!» После таких слов могла прекратиться карьера любого эстрадного артиста. Но только не Эдуарда Анатольевича Хиля.

— Эдуард Анатольевич, а правда, что на эстраду вы попали благодаря Клавдии Ивановне Шульженко, вернее, ее платью?

— Это было очень давно, когда я еще только приехал в Ленинград учиться. В оперной студии консерватории был зал на 3,5 тысячи мест, и в свободные от спектаклей дни там устраивали концерты. И вот на один из них, с участием Клавдии Ивановны Шульженко, я очень хотел попасть. Пришел в кассу, а билетов нет. Мне помог мой знакомый суфлер Евгений Евгеньевич Орлеанский — провел меня на концерт, и я сидел у него в суфлерской будке.

Во время выступления Клавдия Ивановна несколько раз подходила к нам, и я осмелился дотронуться до края ее платья. Орлеанский мне говорил: «Что ты делаешь, вдруг она заметит и забудет слова?!» Тогда же не было фонограмм... И вот прошло лет двадцать—тридцать, были уже 60-е годы, мы с Клавдией Ивановной принимали участие в одном концерте, и я признался ей в том своем поступке. Она действительно вспомнила тот вечер, огромный зал, ошеломительный успех, и сказала: «Ах, какой вы озорник!»

Перед тем как выйти на сцену, Клавдия Ивановна за кулисами дрожала и трепетала как осиновый лист. Я спросил: «Клавдия Ивановна, как, вы —волнуетесь?!» Она ответила: «Конечно, дорогой, я же живой человек…» Но как только объявили: «Народная артистка Советского Союза….», ее как будто подменили — никакого волнения, она просто порхала по сцене, это было потрясающее выступление. И потом она сказала: «У меня сегодня был самый лучший концерт в моей жизни!» Видимо, я ей напомнил о давних годах, и… Ведь недаром говорят психологи, что полезно, особенно когда ты «едешь с ярмарки», когда уже возраст немалый, почаще вспоминать молодость.

— А вы общались с Марком Наумовичем Бернесом?

— Когда Бернес выходил на сцену и тихонько пел «Враги сожгли родную хату», несколько мгновений стояла гробовая тишина, а потом — обвал аплодисментов. Но он был скорее не певец, а драматический артист. Даже нельзя сказать «артист». Это был какой-то сплав певца, артиста и режиссера. Это была обнаженная душа. Я помню, мы как-то выступали в Сочи, на стадионе. Это была серия концертов «Товарищ кино», которые проводились под патронажем комсомола. И Марк Наумови�