Обретение «Пиковой дамы»

«Графиня, конечно, не имела злой души; но была своенравна, как женщина, избалованная светом, скупа и погружена в холодный эгоизм, как и все старые люди, отлюбившие свой век и чуждые настоящему. Она участвовала во всех суетностях большого света, таскалась на балы, где сидела в углу, разрумяненная и одетая по старинной моде, как уродливое и необходимое украшение бальной залы…»

А была ли она в действительности, эта графиня, так ярко описанная Пушкиным в повести «Пиковая дама»? Придумал ее Александр Сергеевич или «списал с натуры»?.. Есть предположение, что реальный прототип имелся, и мы даже имеем возможность увидеть ее собственными глазами.

Это открылось совсем недавно, в середине прошлого столетия, когда шла подготовка к выставке произведений Федора Степановича Рокотова в связи со 150-летием со дня его кончины.

Имя художника Рокотова всегда было окружено ореолом таинственности. Неизвестно его происхождение, не осталось свидетельств личной жизни, кроме того, что он был одинок, знаменит и служил в Академии художеств. Он автор парадного портрета Екатерины II, а также многих сотен других портретов, принесших ему славу и восторженное поклонение современников. Отличительная черта всех работ Рокотова – это словно окутанные прозрачной дымкой лица с загадочными полуулыбками. Вместе с его смертью наступило и полное его забвение. Только через сто лет, словно по мановению волшебной палочки, о Рокотове снова вспомнили и бросились разыскивать его картины, погибавшие на чердаках старых усадеб.

А еще через 50 лет Третьяковская галерея организовала выставку его произведений. Из различных музеев в Москву стали присылать рокотовские работы для демонстрации и заодно для реставрации. В том числе из Дмитровского краеведческого музея поступил характерный овальный портрет предположительно кисти Рокотова, на котором едва проглядывало лицо неизвестной старой женщины.

Картина была в чрезвычайно плохом состоянии. Одновременно со сложными реставрационными работами началось исследование по изучению иконографии портрета.

Было установлено, что он происходит из подмосковной усадьбы Апраксиных Ольгово и после революции был передан в Дмитровский музей. В инвентарной книге музея значилось: «Портрет Прасковьи Ивановны Мятлевой, урожденной Салтыковой». Выяснилось, что так считали на основании подписи, имевшейся на обороте. Однако сопоставление даты рождения Мятлевой с возрастом изображенной на портрете женщины опровергало такое предположение. Мятлева – это первая четверть XIX века, а портрет, по всем стилистическим и техническим приемам, безусловно, периода XVIII века. Пришлось вернуться к исходной точке – владельцам усадьбы Апраксиных, их близких и родных. Внимание тут же привлекла мать одной из хозяек Ольгова – княгиня Наталья Петровна Голицына, урожденная графиня Чернышева, фрейлина при дворе русских императриц. Очень известная в свое время личность, она дожила до глубокой старости. Умерла в 1837 году и, с большой вероятностью, могла быть знакома с А.С.Пушкиным. Хранительница старинных правил и обычаев, Голицына пользовалась авторитетом в придворных кругах. Всем было известно, что девушка, впервые выезжавшая в свет, должна быть представлена в первую очередь княгине, а молодые офицеры, получившие первый чин, являлись к ней, как по начальству. «У себя она принимала весь город, наблюдая строгий этикет и не узнавая никого в лицо…» (А.С.Пушкин «Пиковая дама»).

Сохранилось много изображение знаменитой графини. В разное время ее писали Друэ, Рослин, Митуар. При детальном сравнении всех имеющихся портретов и был сделан вывод, что неизвестная доселе картина из фондов Дмитровского музея – это портрет Н.П.Голицыной кисти Ф.С.Рокотова.

Так было выяснено и настоящее имя героини повести «Пиковая дама». Чрезвычайно колоритная фигура Голицыной привлекла внимание Пушкина и послужила прототипом. «Графиня сидела вся желтая, шевеля отвислыми губами, качаясь направо и налево. В мутных глазах ее изображалось совершенное отсутствие мысли: глядя на нее, можно было подумать, что качание страшной старухи происходило не от ее воли, но по действию скрытого гальванизма…»

Марина ВОРОНИНА