Не так, как все

Изваяв в мае 1898 года скульптуру «Старость», Анна Семеновна Голубкина не только с триумфом завершила период своего странного «ученичества» у Родена, но и бросила своеобразный вызов мастеру. Это была та самая модель, которую Роден не раз лепил, и особенно удачно в 1885 году, выполнив по балладам Франсуа Вийона статую «Та, которая была красавицей-оружейницей».

…В морщинах лоб, и взгляд погас,

Мой волос сед, бровей не стало,

Померкло пламя синих глаз,

которым стольких завлекала.

Загнулся нос кривым кинжалом,

В ушах – седых волос кусты,

Беззубый рот глядит провалом

И щек обвисли лоскуты…

Роден запечатлел процесс уничтожения красоты временем. Его бывшая оружейница, опустив голову, с невыразимой тоской и отвращением смотрит на свое увядшее тело. Голубкина же показала иное понимание старости – как закономерного итога человеческой жизни. Здесь также дряхлое женское тело. Только ее старуха не рассматривает себя. На уставшем лице – печаль и прощание с жизнью, а не только с прекрасной, но уже подзабытой молодостью. И обнаженная фигура старой женщины вызывает скорее сочувствие и жалость, нежели ужас перед беспощадным временем.

Впрочем, на вкус и цвет… Увидев скульптуру в 1901 году в Петербурге, на третьей выставке журнала «Мир искусства», знаменитый критик Стасов обрушился на автора: «У госпожи Голубкиной выставлена фигура «Старость», представляющая старуху, скорчившуюся всеми своими противными руками, ногами, лицом, шеей и головой в такой комок, глыбу, шар, где не разберешь ни начала, ни конца, где нет ни малейшего смысла и все отталкивает от себя – глаза, и чувство, и мысль…» Он называет Голубкину неспособной, неодаренной декаденткой, «ревностной поклонницей француза Родена и всех его отвратительных кривляний и корчей». То, что «Старость» была удостоена медали III степени Французской академии литературы и искусства, нашего Стасова не волновало. Он провожал в историю своих любимых передвижников, и потому, ревнуя и не понимая, крушил новые формы, направления и проявления в живописи и скульптуре.

Создав «Старость», вечно сомневающаяся Анна Семеновна наконец-то укрепилась в мысли, что как художник кое-что в искусстве совершила. И это при том, что за плечами ее уже было множество слепленных фигур и портретов, уважение коллег и даже слава – пусть пока негромкая, переходящая из уст в уста. Есть, например, бюст «Железный» – образ изнуренного трудом человека, так крепко сжавшего губы и сковавшего лицо таким явным стремлением к бунту, что это пугало салонную публику.

Но 35-летняя Голубкина все училась, училась и училась… Занимаясь в парижской студии Коларосси, она не понимала, почему с нее не требуют оплаты за мастерскую и обучение у профессоров, а если выбирают натурщиков, то всегда спрашивают, какого она хочет. И не поверила, когда ей объяснили, что во Франции с таких, как она, – «ведущих класс и ведущих всех учащихся за собой» – денег не берут. Сама она себя «ведущей» не чувствовала.

Все предыдущие работы она считала робкими, «как у всех». «Но главная моя задача и желание не это. Я хочу работать не так, как все. Это только учеба. Надо искать» – пишет она матери в Загорск и кается: «…очень часто чувствую себя скотиной, ограбившей всех. Пуще всего меня мучает совесть…»

Мать, полуграмотная женщина, истово верившая в предназначение дочери, много лет добывавшая огородничеством деньги для ее учебы и поисков пути, отвечала в Париж: «Милая Анюта, ты, должно быть, скучаешь. Есть это большая помеха в твоем деле, я очень знаю, жалею тебя, а все-таки прошу тебя кончить. Всем вам ученье не легко дается… Ты засмотрелась на свои фигуры и устала, я это знаю. Ну, и это знаю – твои золотые руки, и глаза, и способность… Надо доучиться. Я жду тебя почетным учеником и главным скульптором…»

В декабре того же года Екатерина Яковлевна скоропостижно скончалась от инсульта. Она не успела познать настоящей славы дочери, действительно ставшей «главным скульптором», но «Старость» – начало триумфа Голубкиной – мать все-таки видела на фотографии.

Вернувшись из Парижа, Анна Семеновна, никогда не бравшая заказы на надгробные памятники, высекла для могилы матери мраморную голову Христа в терновом венце – дань своей любви и благодарности.

Марина ВОРОНИНА