«Для тюрьмы я совсем не гожусь…»

В 42 года известный скульптор Анна Семеновна Голубкина, никому не сделавшая зла и никакого преступления не совершившая, попала в тюрьму.

Ее обвинили в том, что «имея на руках печатные возвания РСДРП под заглавием “К крестьянам”, она призвала граждан к неповиновению властям, противодействию законным распоряжениям и, в итоге, к низвержению существующего в России царского режима».

Да. Прокламации и запрещенные книги у Голубкиной были. Существующие общественные порядки ей не нравились. Но ни к чему она не призывала, поскольку была только передаточным звеном в длинной цепи распространения революционной литературы. Тем не менее, ниспровергательницу устоев Голубкину приговорили к одному году одиночного пребывания в крепости.

Из секретного донесения начальника зарайской тюрьмы начальнику Рязанского жандармского управления: «Со дня заключения Голубкиной … она не принимала совершенно никакой пищи, кроме воды. Состояние ее было в высшей степени возбужденное, на другой день у нее появились нервные припадки, выражавшиеся в визгливых истерических рыданиях. Она пришла в полное изнеможение. Приглашенный врач … нашел, что она близка к умопомешательству … По отношению ко мне она вела себя дерзко, часто называя зверем…».

В это время другая сторона – родные и друзья Анны Семеновны – делали все возможное, чтобы вызволить ее из крепости. Внесли залог, написали поручительство, представили властям документы, что – да, заключенная действительно страдает нервным расстройством; что «проживая в городе Париже в 1896 году, она заболела психически и была переведена в Московскую клинику, откуда выписалась, не поправившись…»

Дело в итоге возвратили на доследование, приговор приостановили, а через полгода судебное преследование было и вовсе прекращено. За исключением полицейского надзора, никаких репрессий не последовало. «Теперь я уже дома, – пишет Голубкина одной из подруг. – Теперь я ничего, только нервы немного не в порядке. Вы правы, для тюрьмы я совсем не гожусь…»

По характеру, по природе своего творчества, Голубкина, несомненно, была революционером. В искусстве она много делала такого, на что до нее в России никто не решался. Не напрасно кто-то из современников признался: «Никогда еще русская скульптура не была так близка к современности, так глубоко не хватала за сердце…» При этом она не принадлежали ни к каким группам и партиям, в идейные борцы не рвалась, никаких программ не читала. Ее поддержка революционному движению (и финансовая, и практическая) исходила оттого, что Голубкина просто не могла оставаться равнодушной к окружавшим ее «мерзостям жизни». Стихийные порывы чувств – вот что двигало ею. Иногда это было удобно окружающим, иногда – не очень.

В 1905 году представитель Московского комитета партии большевиков с литературной фамилией Бендер попросил скульптора сделать портрет идола социалистов Карла Маркса. До этого Бендер уже обращался к более именитым Волнухину и Трубецкому, но у обоих мэтров портрет не получился. Волнухин вообще думал, что Маркс – это книгоиздатель, выпускавший популярный журнал «Нива», – его и лепил.

Голубкину предложение заинтересовало. Она раздобыла фотографии Карла Макса и уединилась в мастерской. Обычно работавшая очень быстро, в несколько дней делавшая готовую скульптуру (при условии, что натура ей нравилась), Голубкина лепила бюст три месяца. Она искала единственно правильное решение и нашла его: Маркс получился одновременно мыслителем и борцом. Могучий ум и воля исходят из его глаз.

Это был первый в России скульптурный портрет Маркса. Голубкина подарила его московским большевикам. Отзывы были превосходные. Многочисленные гипсовые отливы бюста активно продавались, деньги шли в партийную кассу.

Через 17 лет, голодая в нэпмановской Москве, безденежная и больная, Анна Голубкина надеялась, что «партийная» скульптура поможет ей выжить. Уже пару лет претворялся в жизнь ленинский декрет о повсеместном создании революционных памятников. Были выделены немалые – по 19 тысяч каждому автору – средства. В свете декрета решался вопрос и о распространении по стране портрета Маркса работы Голубкиной. Но управление «Главполитпросвет» в итоге «заказало вождя» другим скульпторам.

С тех пор бюст Маркса работы Анны Голубкиной нигде не выставлялся, он хранится в ее музее-мастерской в Москве. Сама же она через полтора года после этих событий умерла.

Марина ВОРОНИНА