«Микровербофильм» с лопатой
14.01.2011 | Современное искусство |
Поэту предложили прочесть лекцию для студентов-гуманитариев. «Мы приглашаем лучших авторов», – сказали ему. «Приду, – ответил Игорь Жуков, – если снега будет не слишком много». Разговор происходил в Москве, где поэту, уроженцу провинции, приходится работать дворником: для творчества, кроме вдохновения, нужны комната и немного денег. Выход новых книг, известность среди читателей и литераторов, высшее образование положения не меняют. «Поколение дворников и сторожей» не ушло в прошлое. Работник метлы и лопаты не зависит от благорасположения начальника или президента – только от того, что падает с неба: либо стихов, либо осадков. Игорь Жуков родился в Коврове, долго жил в Иванове, где в начале 90-х сложилось целое сообщество молодых талантливых поэтов, ныне достаточно известных: Дмитрий Бушуев, Дмитрий Лакербай, Андрей Родионов… А несколько лет назад Жуков перебрался в Москву, где у него одна за другой стали выходить книги: «Язык Пантагрюэля», «Готфрид Бульонский», «Толстое солнце» и недавно вышедший в издательстве «НЛО» сборник «Корабль “Попытка”». Сегодня Жуков больше известен как поэт детский, хотя разделить его стихи на детские и взрослые невозможно, он и сам не делает этого. Московский литературовед Юрий Орлицкий включает Жукова в десятку лучших современных поэтов России: «Блестящий поэт, очень своеобразный, ни на кого не похожий. Поэт, на которого его филологическое образование, конечно, наложило отпечаток, но при этом совершенно самостоятельный. Ярчайшая фигура. У него сложный, насыщенный культурными, литературными, кинематографическими ассоциациями поэтический язык. При этом за ними чувствуется мощный эмоциональный фон. То есть это не игра в термины, в слова, а умение выразить на этом современном, сложном, многослойном языке самые обычные человеческие эмоции. По-моему, Жуков выражает их блистательно. Это уникальная фигура». В прежние годы стихи Игоря Жукова были, к примеру, такими: Безумие – картофельное поле.
_____ _____ _____ _____ _____ _____ Над полем жаворонок трепыхался.
С годами его ассоциативный ряд не стал проще. Сегодня Игорь Жуков создает «микровербофильмы» – фрагменты, каждый из которых отчасти самостоятелен. Циклы из нескольких таких миниатюр (иногда нескольких десятков) выходят за рамки рифмованной поэзии, в них можно найти и микроэссе, и диалоги, и несколько прозаических фраз – но обязательно описывающих действие. Эти поэмы-сценарии будто бы созданы для фильма, радиопостановки, мультипликации. Здесь заново перебираются и переосмысливаются сами приемы и техники современной поэзии. Калейдоскопическая картинка превращается в целый мир. Литературоведы говорят, что это – «возвращение к новому трепету, новому лиризму, ощущению детской фантасмагоричности мира, его парадоксов». Вот фрагмент такого сочинения. 4
Так и в детских стихах: они тоже построены на парадоксах и коротких действиях с неожиданным финалом.
ВАЛЬС СЛОНОВ
Ах, как вальсируют Слоны! Соседи – Все восхищены! Слоны! На пятом этаже!
Нет! На втором теперь уже.
Петербургский поэт Михаил Яснов, также пишущий для детей, говорит: «В детской поэзии есть, как и во взрослой, пушкинская линия – традиционный классический стих со своими законами – и стих более формализованный, который особенно проявился у обэриутов, потом перешел к Сапгиру и его школе. Игорь скорее примыкает ко второй линии, но те его детские стихи, которые я знаю и люблю, находятся на стыке этих двух традиций. У него достаточно и формальных поисков, и новшеств, и абсолютно традиционного стиха. Ведь в детских стихах самое главное – то, что Маршак завещал: держать звук. Игорь его держит. Когда я читаю его стихи, я часто думаю: “Во придумал! Какой образ завернул! Вот нашел рифму!” На русской почве не было сюрреализма, но у Игоря есть сюрреалистическая закваска, то есть система отстраненного образа, сближение далеких понятий. В детских стихах это очень ярко проявляется. Когда вдруг сталкиваются совершенно не связанные между собой вещи – и возникают стихи».
О МОЕЙ УЧТИВОСТИ
Теперь на поэтических вечерах Игоря Жукова просят об автографах и дети – в конце концов, это же было написано для них. А сам он называет сочинение стихов «родом наркомании: когда их не пишешь, бывает не по себе». Строчки приходят сами, из «сора», из жизни, точнее, из сформулированного поэтом отношения к ней: «Отношение к жизни, я бы сказал, придурковатое: обращать внимание на то, что, казалось бы, и внимания-то не стоит – больше, чем на то, на что в широком понимании как раз стоит».
ЗИМНИЕ РЕКИ ПО ДОРОГЕ МЕЖДУ ВЛАДИМИРОМ И ИВАНОВО-ВОЗНЕСЕНСКОМ
Василий КОГАЛОВСКИЙ |
