История мата российского

После перестройки мне доводилось сталкиваться с мнением: мол, ненормативная лексика настолько глубоко впиталась в нашу повседневную речь, что стала уже ее нормой и скоро будет вполне узаконена. А матерными будут считаться какие-нибудь другие слова.

Сама по себе мысль довольно интересная, но только я что-то не очень себе представляю решение следующей проблемы: если матерные слова станут частью речи, то тогда в наших школах учителям придется вполне серьезно обучать детей правилам их употребления и учить их связывать предложения с помощью этих самых «ключевых слов». Правила же применения этих «частей речи» настолько размыты, что до сих пор не все наши взрослые люди научились делать эти самые связки… К слову сказать, одно только знаменитое русское трехбуквенное слово имеет порядка 500 способов применения и оттенков типа «вялый», «бравый», «задорный», «гренадерский» и т.п. Как школьникам все это запомнить???

Шутки шутками, но все вокруг твердо уверены, что по уровню матерщины мы точно впереди планеты всей. Немцы со своим «доннер-веттер» против нас – как дети малые. Это превосходство настолько очевидно, что невероятен сам факт того, что никто всерьез не пытается сделать анализ на тему «как мы дошли до жизни такой», используя силу лингвистической и социологической науки и изобилие фактического материала. Хотя все будут согласны, что материться, конечно же, нехорошо… Некультурно это. Но вроде как традиция, проверенная временем.

Я же на основе своего жизненного опыта могу сделать лишь схематичный набросок развития матерщины на нашей территории.

Наши прадеды матерщиной не увлекались, и это факт. При царях она была уделом люмпенов и уголовников, а среди «обычных» людей не приветствовалась даже по пьянке. Ситуация резко изменилась с того момента, когда к власти пришла та самая партия, вооруженная бессмертным всемирно-историческим учением, из которого следовало, что пролетарии (т.е. неимущие) являются самым передовым классом в мире, и поэтому их надо выталкивать на руководство страной…

Сказано – сделано. Кто ж откажется порулить державой, тем более те, кто еще вчера вообще никакого будущего для себя не видел? В те времена абсолютное большинство населения составляли крестьяне – вот в деревнях и стали создаваться «опорные пункты» сельских пролетариев, так называемые «комитеты бедноты» (комбеды). Создавались правящей партией ради класса-гегемона, согласно бессмертному учению.

Так и получилось, что те люди, которым вчера не каждый и руку подал бы, стали вдруг авторитетами, «проводниками политики партии». Они занимались выявлением «продуктовых излишков» и «разъяснением момента», т.е. игнорировать их стало никак невозможно, как невозможно было избежать общения с ними, т.е. разговоров.

Разговоры формируют нашу повседневную речь, у каждого из нас с годами вырабатывается свой собственный стиль общения. Тот, кому довелось сменить несколько трудовых коллективов или работать при большой текучке кадров, мог заметить, что его речь изменялась во времени, и были люди, речь которых оказала большое влияние на их собственную.

Если же вы будете вынуждены часто разговаривать с люмпенами, которые имеют перед вами определенное превосходство, то ваша речь неизбежно будет подстраиваться под речь «простого народа», т.е. упрощаться. «С волками жить – по-волчьи выть», «с кем поведешься – от того и наберешься», «каков поп (начальник) – таков и приход (паства, подчиненные)» – много есть мудрых пословиц на Руси, и смысл их всех вполне ясен и однозначен.

В городах в те годы на руководящие должности выдвигались те же вчерашние люмпены («пролетарии»); с некоторых пор анкета с пунктом «Происхождение: бедняк» стала вдруг наилучшей рекомендацией для карьерного роста.

Вот и первая причина роста матерщины в нашей стране: выдвижение на первые роли людей с «небогатым словарным запасом». Какими словами эти активисты требовали от подчиненных выполнения планов и норм? Да самими простыми! Избавились ли мы от стереотипа, что начальник обязательно должен иногда орать матом? Не уверен…

Вторая причина не менее очевидна: падение среднего уровня жизни, рост числа малоимущих (тех самых бедняков), т.е. «люмпенизация всей страны». Всяких там буржуев и помещиков уничтожили или прогнали (многие уехали уже после победы Советской власти), с «кулаками» обошлись сами знаете как, а «середняков» лишили всякой возможности поддерживать этот свой средний уровень жизни. И что получилось в среднем, если богатеев не стало, а остальным было невозможно зарабатывать? Обнищание!

То, что в деревнях стало невозможно зарабатывать, я знаю, увы, не из статей, а из самых первых рук: от моей тетки, пережившей голод в Поволжье в 1921 году, от матери, от друзей моих родителей. Были введены нормы на домашнюю живность типа «одна корова – две овечки – десять кур на один двор» (которые не были отменены даже во время войны и тотального голода!), и люди были вынуждены жить в рамках этих норм. «Один двор» – это могло быть около десятка человек при тогдашней рождаемости, плюс невестки и внуки. С этой коровы надо было сдать продналог – 10 кг масла в год, с кур – яйца, с овец – шерсть. И только остатки делить на всех после покупки всяких облигаций внутреннего займа, которые впаривали насильно даже многодетным вдовам после войны. По колхозным расценкам за труд выходило то 800 г картошки на трудодень, то 400 г немолотой пшеницы – поделите годовой заработок на себя и кучу детей и стариков в вашем дворе, и тогда вам слова моих старших товарищей об ужасающей нищете станут более или мене понятны.

Парадокс: советская власть провела в деревни радио, заваливала их газетами, вкрутила там «лампочки Ильича», создала клубы и библиотеки, все население пропустила через ликбезы – казалось бы, культура вливалась туда рекой; но при этом разговорная речь там стала стремительно упрощаться. Увы, нищета жизни неизбежно влечет за собой нищету духа; люмпенам (неимущим), которые живут на грани выживания и работают по указке «копай – не копай», нужна максимально простая разговорная речь, безо всяких там оборотов. И это не зависит от того, какой общественный строй стоит за окном! Так что борьба с богатеями и с большими доходами вообще в итоге довела наш народ до моральной деградации. Граждане стали писать друг на друга доносы не только в городах, но и в селах (моя мать именно так и стала вдовой, причем была тогда беременной), благо грамоту познали все. Не осталось у людей хороших слов для своих ближних…

В таких условиях борьба с матерщиной была еще более бессмысленна и нелепа, чем война с ветряными мельницами.

Ситуация в городах была едва ли более радостной. Представьте: рождается пацан среди бараков, играет в грязи, идет в школу, потом – в училище и на завод. И всюду – мат, мат, мат! Мелкое хулиганство вообще превратилось в норму жизни. Старшеклассники раздавали «мелкотне» «пендели» и «лычки»; дедовщина в армии стала обычным явлением. Наши отцы хвастались попаданием в вытрезвитель. В такой среде попробуйте-ка отстоять чистоту своей речи…

Тут высвечивается третья причина «матерщинизации» разговорной речи – криминализация населения. Сама среда проживания толкала молодежь в уголовщину. В такой черной бытовухе в городах и селах пьянство стало некоей отдушиной, а драки по пьянке – единственным общедоступным развлечением. Выпили, дали кому-то по морде – бац, и три года тебе тюрьмы! За эти годы ты наглотаешься тюремного жаргона, а потом понесешь все это своим соседям во дворе… Наибольший уровень нищеты был во времена товарища Сталина, и в это же время миллионы людей прошли через концлагеря. До убийства Кирова режим был мягче, и многие возвращались живыми домой; потом Хрущев вообще все концлагеря распустил – представьте, сколько в стране было людей с изломанной психикой! И едва ли где в мире можно найти такую страну, как СССР, где было бы столько детей в детдомах и детских колониях, то есть местах, где они заведомо не могли получить нормального развития и воспитания, зато «нехорошие слова» изучали удивительно быстро…

В качестве четвертой причины я бы назвал отсутствие гражданских свобод в СССР. На первый взгляд, эта связь невероятна. Но ведь тот, кто говорит матом, не уважает ни себя, ни своего собеседника, ни тех, кто стоит рядом. В какой стране можно так не уважать людей? В той, где люди несвободны. С другой стороны, если люди видят, что управление страной и производством идет через ж…, но у них нет права голоса сказать об этом руководителям без риска для карьеры и биографии, то как прикажете им высказать свое мнение? Правильно: в матерной форме, на кухне или в курилке, среди своих…

Так как же очистить нашу речь от мата? Понятно, что нужна постоянная борьба за повышение жизненного уровня и декриминализацию страны, но матерщина уже въелась в нас на уровне подсознания. Надо очищать это самое подсознание, то есть душу, и сделать это можно, увы, только одним способом – раскаянием.

Мысль не нова: А.И.Солженицын призывал ко всеобщему покаянию, но только то был глас вопиющего в пустыне. У каждого есть свои уважительные причины, по которым ему каяться не в чем. Можно подумать, никто и никогда у нас в стране не бил сослуживца в армии или прохожего на улице, не пинал малолеток, не воровал, не обманывал, не сплетничал и не ругался на мужа сестры, который вернулся после войны из Германии, как дурак, с пустыми руками, ничего не прихватив на память, как более ушлые соседи-фронтовики...

Но, похоже, нам гораздо проще узаконить матерщину в нашем лексиконе, чем раскаяться.

Анатолий КЛЮЧНИКОВ

изображение взято с сайта