Без труда

Говорят, что русские люди ленивы, и что лень — это наш национальный характер. Чтобы разобраться, так ли это, давайте зададимся вопросом: что будет с нами, если процентов семьдесят работоспособного населения нашей страны перестанет работать? Большинство на этот вопрос отвечает, что настанет катастрофа: рухнет экономика, остановятся предприятия, нечего будет есть и носить. Народ, разумеется, мудр — большинство людей всегда мыслит здраво. Но дает совершено неверные ответы. Этот ответ был бы верным, если бы мы жили два-три века назад. Но с тех пор развились такие технологии извлечения выгоды из материи и энергии, что от здравого смысла мир далеко отклонился.

Сейчас, если львиная часть населения нашей страны перестанет работать, на экономике это не отразится никак. Носить нам станет нечего, если работать перестанут китайцы. И продуктовые супермаркеты не опустеют, если из них исчезнут отечественные товары. Отразится наше общее безделье только на культуре нашего бытия. Почему так? Потому что нам сказочно повезло: у нас в подземном кармане — такие запасы черного золота, что и дети, и внуки, и, может быть, правнуки наши могут ничего не производить. Хотя насчет правнуков такой уверенности уже нет: нефть — ресурс исчерпаемый.

Но сегодня все товары мы покупаем у других стран, так как то, в чем они отчаянно нуждаются, мы можем продавать им практически бесперебойно — оно лежит у нас в земле. И нам нужны только добывающая промышленность, торговля, транспорт и сфера обслуживания. А в них заняты как раз те тридцать процентов населения, которые продолжают работать.

В том ли дело, что сама наша страна как корпорация ведет образ жизни богатенького Буратино, или в чем-то еще — но и мы, отдельные члены этой корпорации, в большинстве своем мечтаем о том, чтобы деньги брать в тумбочке. Национальный характер здесь ни при чем: отношение к труду у нас бывало энтузиастическое в иные моменты истории. Последний раз — в эпоху кооперативов, это два—три года в начале 90-х, когда появилась возможность разбогатеть простым трудом. Но исчезла эта возможность практически сразу же: рэкет, криминальный и наследующий ему чиновничий, сильно сократил заработки предпринимателей. А полностью сбила ориентиры людям, хотевшим работать, коррупционная приватизация, а потом и просто коррупция во всех сферах жизни, сформировавшая так называемый коррупционный налог — этим спокойным словосочетанием социологи называют то, что нас бесит, а именно взятки, которые мы вынуждены давать направо и налево.

Не знаю, что там с национальным характером, но сегодняшнюю нашу культуру бытия и отношение к труду как занятию вынужденному и непрестижному сформировали все эти недавние события. Народная мудрость, утверждавшая, что без труда не выловишь и рыбку из пруда, стала наивной: есть способы иметь на столе рыбку без трудовых усилий. Например, попросить рыбака «поделиться». Кстати, социологи подметили, что отношение к рэкетирам и взяточникам у нас — не возмущенно-негодующее, а обиженно-завистливое... Именно потому, что это рискованно и хлопотно, а не потому, что лень, — большинство наших людей не строит свой бизнес, а встраивается в готовые структуры, попросту говоря — ходит на работу. И мечтает не ходить. Ну, так, может быть, стоило бы большинству это позволить, раз уж страна не нуждается в его производительности?

Что делает человек, которому не надо идти на работу? Радуется, что наступил выходной или отпуск. А если этот отпуск бессрочный? По логике рассуждения, такому отпуску человек должен радоваться непрерывно: просыпаться каждое утро со счастливым воплем, лезть в тумбочку за деньгами и бежать их тратить в свое удовольствие. Но происходит ровно противоположное: через некоторое время такое существование приедается, человек тоскует и впадает в агрессию или в депрессию — в зависимости от темперамента. Статистики подметили, что всю жизнь проработавший человек, особо не жаловавшийся на здоровье, уйдя на пенсию, если не переключается на иную активность, быстро заболевает чем-нибудь серьезным и долго не живет. Потому что теряет свой жизненный тонус и привычные ориентиры, тоскует и унывает. А молодежь, живущая на иждивении родителей, совершает больше всего противоправных действий. Секрет тут в том, что человек — деятельное существо, ничего не делать он не может. И, если он не занят созиданием жизни, он начинает ее разрушать. Огромное количество бездельников, которое не будет знать, куда себя деть, будет грозить благополучию страны именно этим количеством незадействованной энергии. Есть еще один эффект, свойственный неработающему человеку: он становится капризным и требовательным. Выключаясь из трудового процесса, полностью переключаясь на потребление, он начинает требовать всего лучше и больше, придираясь к малейшим несовершенствам полученного. Он перестает понимать, сколько в это вложено труда и жизни — ведь это чужой труд и чужая жизнь, а для него булки растут на деревьях, и надо только сорвать ему самую теплую и мягкую — почему с такой простой задачей никто не может справиться? Безобразие!

Вот и ответ на наш вопрос: если большая часть населения получит возможность не работать, настанет не всеобщее счастье и благоденствие, а падение культуры бытия и социальный взрыв. Мы потеряем жизненный тонус и созидательные ориентиры, начнем тосковать, требовать небывалых благ или хулиганить. Вот почему, хотя наши фермеры и автомобилестроители в экономике страны не важны, они есть. Вот почему нам не выдадут нашу долю нефтедолларов даром — только через зарплату, и это правильно. Хотя неплохо было бы, конечно, иметь их на счету без права тратить на повседневные нужды — только на недвижимость, образование, поправку здоровья и пенсию, как это сделали правительства некоторых аравийских стран, в которых тоже была найдена нефть. Но работать и при этом надо было бы обязательно — для собственного душевного здоровья и для ориентира детям, внукам и правнукам. Тем самым правнукам, которым, возможно, уже необходимо будет что-нибудь производить, и надо сохранить для них культуру созидательного бытия.

Анна КУЗНЕЦОВА