Консервативная консерватория

Российское музыкальное образование высоко котируется во всем мире. Его стремятся получить и сами россияне, и жители Европы и Азии. Владимир Спиваков, в одном из интервью, предваряющем недавно прошедший XIV Конкурс Чайковского, отметил и качество высшего российского музыкального образования, и высокую мотивацию абитуриентов. Бывает, что на популярные специальности конкурс доходит до шестисот человек на место. Однако «абитура» – это только самый первый шаг.

В стране – 11 консерваторий и порядка 35 иных музыкальных вузов. Разумеется, цифры у всех разные, но, по данным деканата Новосибирской консерватории им. Глинки, только это учебное заведение выпустило 65 студентов в 2010-м и 92 студента – в этом году. Экзамены прошли по обыкновению творчески, выпускные – весело. Все молоды, талантливы, перспективны, над головой – синее небо, впереди – яркая, славная жизнь.

Только жизнь растворяет эту ложку меда в бочке дегтя. Художественный руководитель новосибирской филармонии Владимир Калужский делится содержимым своего электронного почтового ящика – он переполнен письмами от вчерашних выпускников лучших музыкальных вузов страны. Среди желающих работать в новосибирской филармонии – не только студенты из близлежащих городов: Омска, Кемерово и Красноярска, –  это понять несложно. Гораздо интереснее, что очень высок процент предложений от студентов, закончивших самые престижные столичные музыкальные ВУЗы.

Сами вчерашние студенты горько сетуют на то, что работу найти практически невозможно. Никто не ждет их, талантливых и профессиональных, в свои орктестрово-концертные объятия. А ларчик открывается путем несложных манипуляций. В словосочетании «творческие профессии» все делают упор на «творческие» и совершенно забывают о слове «профессия». А где профессия – там и рынок труда, и востребованность, и безработица, и частное предпринимательство, и конкуренция. В наших консерваториях учат чему угодно, кроме того, как же, собственно, существовать выпускнику на рынке, как и где применить свои безусловно уникальные и высококачественные навыки.

Скрипач Дмитрий закончил консерваторию пять лет назад. И на протяжении этих пяти лет он играет по кафе и ресторанам в дуэте с гитаристом или аккордеонистом. Считает свой выбор верным. Очень радуется тому, что на курсе был «середнячком», поэтому, особой консерваторской «накачки» избежал. По его словам, в основе обучения лежит теория чуть ли не «богоизбранности» профессионального академического музыканта, а лауреатство является мерой всех вещей и единственным критерием твой человеческой значимости.

Корни возвышения лауреатского звания известны. В «те далекие времена», когда регулированием любой, в том числе концертной деятельности, занималось государство, исполнительская деятельность была жестко регламентирована. Ни один, скажем, пианист, если он не прошел через горнило конкурсной системы, не имел права на сольное выступление. Право на сольное выступление получали только те, кто был лауреатом по меньшей мере республиканского или всесоюзного конкурса.

Сейчас – другая система и другой мир. Тот же «Росконцерт» не работает больше по планово-распределительной системе. Рыночные отношения предполагают взаимную заинтересованность. Филармонии из обязательно-просветительских учреждений в первую очередь стали концертными площадками со своими интересами. Да, их интересует музыка и академическая тоже, и просветительские стремления им совсем не чужды. Но решать свои задачи концертные площадки могут теперь своими путями, без вседовлеющей указки.

Меняются условия концертного существования, меняются требования к музыкантам, а образовательные учреждения меняться не собираются. Та же идеология, та же выспренность, та же нежизнеспособность. Примеры можно длить и длить.

Марина Монахова, аспирант новосибирской филармонии, считает, что ей страшно повезло с работой. Она – пресс-секретарь новосибирской филармонии. Считает, что полученные музыковедческие знания ей здесь отчасти пригодились, но в принципе она бы вполне справилась и без них. По большому счету, навыки, полученные ею в консерватории, практически невозможно использовать. А все потому, что система консерваторского образования не адаптирована к нуждам современного рынка.

Проблема, кроме всего прочего, заключается не только в системе образования, а в отношении самих абитуриентов-студентов. Вынеся из консерваторий «синдром иждивенчества», пыльным флером окутывающий практически все заведения культуры, они жду, что «кто-то придет и все даст». Не дождутся. Перепутали тысячелетия. Если молодой профессиональный музыкант мечтает только о работе в оркестре, из которого его через пятьдесят лет вынесут вперед ногами, – никакой он не профессиональный музыкант, а пыльный двадцатилетний старикашка, и к музыке, кроме крепкой усидчивой попы, не имеет никакого отношения. В консерваториях дают дипломы и навыки. Не больше. И все это – не гарантия того, что будущий музыкант будет востребован сам по себе, без стремлений и идей. Так не бывает. В России существует множество примеров, как выпускники консерваторий, не дожидаясь явления доброй феи, создавали свои музыкальные коллективы и добивались и высоких результатов, и мирового признания. Просто те силы, которые одни тратят на нытье и восклицания «доколе», другие тратят на творчество, работу и поиски возможностей и единомышленников. А некоторые уходят в смежные области. И ничего зазорного в этом нет.

Конечно, хочется, чтобы многие годы тяжелого труда были кем-то оценены. Но никто не будет оценивать просто затраченные годы. Позиция: «Цените меня за то, что я столько вкалывал», не вызывает ничего, кроме, в лучшем случае, усмешки, а в худшем – неприкрытого злорадства.

PS: Кстати, во время получасового разговора в кабинете художественного руководителя Новосибирской филармонии Владимира Калужского ему позвонили трое выпускников. Вежливый руководитель попросил перезвонить в августе. На вопросительный взгляд ответил: «Ну, мало ли».

Дарья БУБНИЕВСКАЯ