Элита

Не секрет, что многие выдающиеся деятели нашего искусства во все времена предпочитали работать где-нибудь к западу от российских границ. В Италии, например, как Гоголь. Во всей бывшей империи Карла Великого, как Тургенев. В Англии, как Герцен. Пушкин, который был невыездным, использовал Кавказ и Крым для фантазий о более дальних поездках…

Случаи, когда творческие люди выезжают в райские места вроде Италии, можно объяснить желанием их нежных тел и душ почаще нежиться на солнышке — уж больно климат в матушке России дурен для творческих людей... Однако далеко не все они ехали туда, где триста шестьдесят дней в году стоит хорошая погода. Стало быть, есть и другие причины. Здесь мы выходим на тему «художник и власть», весьма популярную и неисчерпаемую.

Власть в России всегда видела опасность в творческих людях, потому что им присуща внутренняя свобода. Отличаясь свободомыслием, они выражают его так или иначе в своих произведениях. «Так или иначе» — это иносказательно или прямо.

Какая власть боится свободных человеческих мыслей? Неправедная, разумеется. Противопоставленная народу. В нашей стране она была такой на всем обозримом протяжении истории.

До революции 1917 года, свергнувшей наше традиционное самодержавие, цари не хотели советоваться с образованным обществом по вопросам управления страной, поэтому видели оскорбление в любой свободно высказанной мысли. А после революции настала диктатура, которую популистски назвали диктатурой пролетариата. На деле же это снова была диктатура власти, ставшая продолжением самодержавной традиции. С тех пор как Галицко-Волынское княжество, в котором князь до конца не подавил бояр, перестало быть русским, а Иван III задавил вольницу Новгородской республики, вообще не имевшей князя в московском понимании, — очень уж эта самая традиция в России сильна. Просто-таки непобедима. И сегодня мы имеем, по сути, ее модификацию.

Незабвенные строчки из «Писем римскому другу» Иосифа Бродского: «Если выпало в империи родиться, / лучше жить в глухой провинции у моря» — вызвали множество откликов и ответов во все послебродские времена. Вот только что вышла книга Александра Тимофеевского, всем известного по песенке Крокодила Гены, к которой он писал слова, — «Ответ римского друга» (М.: Время, 2011). В части избранного этой книги, то есть стихов, входивших в прошлые сборники, есть таковы слова:

Конечно же, ты прав, хоть на луну,
Хоть к черту на кулички, но не ближе.
Чем я сильней люблю свою страну,
Тем больше государство ненавижу.

То есть и сегодня мы видим ту же картину.

Что же в западных государствах привлекает творческих людей, кроме красивых домов и хорошей погоды? А то, что там выдающиеся художники, поэты, музыканты — пользуются огромным уважением и считаются элитой своей страны. Великие деятели культуры и искусства — это элита любого западного государства, с которой советуются правители и которой доверяют простые граждане. Поэтому именно представителей элиты просят донести до людей сложные и спорные решения правительства. В Америке с ее диктатурой масскульта эта тенденция приобрела гротесковые формы: там президентами становятся актеры…

Так или иначе, творческим людям хорошо там, где любят сам этот человеческий вид.

У нашей же страны отношение к творческим людям, как уже было сказано, весьма недружелюбное.

Сегодня это недружелюбие не принимает таких грубых форм, как это было еще недавно. Сегодня на творческих людей просто никто не обращает внимания.

Реальная власть у нас сегодня принадлежит примерно двум миллионам столоначальников, которые распоряжаются всеми ресурсами страны, стараясь оставаться в тени, поскольку никаких идей, кроме личного обогащения, у них нет, а эту идею лучше не оглашать.

Когда В.В. Путин, расформировав комиссию по помилованию, сделал своим советником возглавлявшего ее прозаика Анатолия Приставкина, — творческие люди удивились. Но это — единичный случай. Тому же Приставкину было сильно не по себе в компании новых коллег, он жаловался, что не понимает их специфического языка... А говорят чиновники, как мы все прекрасно знаем, на наукообразном воляпюке, цель которого — затемнить произносимую мысль, поскольку она, как правило, чрезвычайно банальна, и придать ей некоторую солидность можно только так. Для человека, наделенному языковым слухом, такая речь невыносима…

К слову сказать, в странах Западной Европы те, кто у нас называется политической элитой, элитой не считаются. Государственные служащие, или чиновники, сколь бы высокопоставленными они ни были, воспринимаются там как клерки — обслуга общества, и особым почитанием не пользуются. Должности в госаппарате не считаются особо престижными. Общество критикует бюрократов открыто и безжалостно. И только выступающие за решения госаппарата представители элиты, а это на Западе — мыслители, писатели, художники, режиссеры, ученые, — примиряют эти два лагеря.

Можно сказать, что творческие люди, которые в своих произведениях поднимают важные для общества вопросы и становятся властителями умов, соперничают с властью, которая хотела бы, чтобы люди слушали ее и верили ей. Но если на Западе у художников с властью — вооруженный мир: власть их не любит, но не трогает, а то и начинает делать вид, что любит; — то в России власть не боится общества и не нуждается в посреднике, элитой считает и называет себя, а художники здесь — просто лишние люди. Нашей сегодняшней власти нужно иметь цивилизованный фасад, чтобы не пугать Запад своей истинной физиономией. Поэтому она имеет на коротком поводке группу придворных художников. Еще некоторые выполняют госзаказ на агитки, в основном фильмовые. А настоящие творческие люди — свободные, говорящие правду о сегодняшнем времени, — по-прежнему предпочитают эмиграцию. Или внутреннюю эмиграцию.

Анна КУЗНЕЦОВА