ЕГЭ не отменят

Недавно Андрей Ямщиков начал здесь разговор о ЕГЭ и очень меня удивил тоном и ракурсом, которые взял. Он спокойненько так перечислил самоочевидные вещи, как будто сам с собой поговорил: «Парадокс, однако, в том, что общество, где побеждает подход «развивать личность», оказывается как раз более перспективным, эффективным, конкурентным, психически устойчивым, наконец». И далее: «Какая может быть «эффективность» в обществе, где каждый знает только ответы на «узко профессиональный» тест и под словом «образование» понимает «натасканность» на ЕГЭ и ему подобные «экзамены»?»

То ли у него нет детей, то ли он живет не в этой стране — он будто взирает с далекой-предалекой колокольни на это самое общество, в котором, само собой разумеется, никакой эффективности быть не может. И ничуть ему от этого не больно. Но ведь тут-то и возникает вопрос: а кому такое общество — неэффективное — нужно? Кто с нами делает все это и зачем? Нет, я не буду присоединяться к диковатому хору — заниматься конспирологией и ясновидеть заговор всевозможных разведок против России, приведший к разрушению советской системы образования — может быть, лучшего, что было в СССР (если, конечно отделить преподавание от «патриотической» демагогии и системы предметов, связанных с воспитанием лояльности к советской власти).

Я предлагаю посмотреть повнимательнее на наше сегодняшнее общество — что оно собой представляет и как это отражает ЕГЭ. Судя по «кабинетности» рассуждений, Андрей Ямщиков полагает, что общество состоит из классов, прослоек и прочих почтенных абстракций. Но что нам дает знание, что в современном российском обществе столько-то рабочих, столько-то крестьян (или фермеров, если хотите), а столько-то служащих? Даже новая категория безработных ничего нам не даст для понимания современных процессов. Потому что никто из миллионов работающих и безработных, взятых вместе и по отдельности, не имеет реального отношения к происходящему в стране, другими словами — не является социальной силой.

Именно это обстоятельство история с ЕГЭ и отражает в первую очередь — сразу хочу отмести наивное предположение Андрея Ямщикова, что ЕГЭ, может быть, отменят. Его не отменят! Не отменят, несмотря на то, что голосов «ЗА» среди рабочих, крестьян, служащих и безработных НЕТ — умозрительные предположения Ямщикова, что «за» могут быть родители поступивших и преподаватели, сделавшие на ЕГЭ бизнес, неверны. Все родители в полном ужасе от того, что происходит с их детьми после перемен в образовательной системе: дети отличаются от них психически. Потому что тест формирует одномерного человека с машинизированным, однозначным мышлением. «В век глобальной компьютеризации и круглосуточного ТВ творческие точки роста детей и без того находятся в депрессивном состоянии. Унификация образовательной системы уничтожит их в зародыше», — пишет в «Учительской газете» от 1 августа 2006 года Людмила Ахременкова.

И педагоги, и родители говорят о том, что тест не побуждает к умственному и личностному развитию, наоборот — утверждает в легкомыслии и самодовольстве. А в умных от природы детях несовершенство тестовой системы — ведь на массу вопросов невозможно дать однозначный ответ — воспитывает хитрость и лживость. Ребенок знает свой ответ, но написать должен то, за что дадут высокий балл: «“Пишите то, что думаете”, — напутствовал я своих учеников на ЕГЭ по русскому языку. “Нет, — ответил мне одиннадцатиклассник, — думать мы будем о том, что им надо”» — свидетельствует старейший учитель Лев Соломонович Айзерман, в сентябре этого года начавший свой 58-й учебный год. Родители и дети, сформированные разными системами, личностно сложившиеся в разных цивилизациях (а разлом как раз идет между поколениями абитуриентов последних лет и их тридцати пяти—сорокалетних родителей) — не понимают друг друга уже совершенно.

Проблема отцов и детей обостряется здесь до предела. Я не буду углубляться в эту тему — она бездонная. Скажу только, что пока нет родителей, довольных новой системой обучения и экзаменовки. Первыми такими родителями будут те, кто сам сдавал ЕГЭ и не знает ничего другого. Что до преподавателей и их бизнеса — среди них тоже нет злобных монстров, спокойно взирающих на то, что получается из «натаски», и равнодушных к тому, что из преподавания изъят элемент творчества. В преподавательской работе немаловажно моральное удовлетворение, поэтому даже «прикормленные» учителя страдают от наступивших перемен. Деньги, конечно, нужны, и детям нужно поступать в вузы; только эта очищенная от всех примесей бытовая прагматика превращает и преподавание, и ученичество в такую смертную тоску, что вымирает все живое в радиусе километра вокруг пары ученик—репетитор…

Поверьте, любой преподаватель, освоивший натаску на ЕГЭ, ностальгирует по временам, когда можно было учить ребенка понимать и любить предмет, а не зазубривать мегабайты мертвой конкретики и считать абзацы, которых в ответе должно быть столько же, сколько в вопросе, — иначе снимут балл. Я не шучу — действительно снимут, каким бы умным и талантливым ни был ответ. Его даже не станут читать, если абзацев будет меньше. Это обстоятельство и еще масса других красноречиво описаны в статье «Технология расчеловечивания» () Л.С. Айзермана. «Все грустные, а часто и ошеломляющие факты, приведенные в этой статье, — из моей личной педагогической практики», — пишет он. Эта статья — лучшее, что написано о ЕГЭ за все время полемик о нем.

Написано ярко, ясно, с живыми примерами по всем проблемам ЕГЭ, сформулированным в заголовках частей: «Неграмотному — пять» (о том, как можно хорошо и даже отлично сдать ЕГЭ по русскому языку, совершенно его не зная), «Лучшие — не лучшие» (о том, что победители математических олимпиад пишут средние ЕГЭ, а стобальники по ЕГЭ — это в лучшем случае будущие бухгалтера)… Заслуженный учитель России, кандидат педагогических наук, лауреат гранта московского правительства, автор 20 книг и около 250 статей, Айзерман выступал против ЕГЭ и на Общественном совете при Министерстве образования и науки Российской Федерации (в работе которого приняли участие и сам министр, и руководители Рособрнадзора — ведомства, проводящего ЕГЭ), и на «круглом столе» в Государственной думе, и на совещании руководства Комитета Государственной думы по образованию, и на совещании у председателя Совета Федерации С.М. Миронова (который, кстати, и назвал его статью шедевром), и по радио, и на телевидении…

Но ЕГЭ не отменят! Не отменят, хотя сам разработчик ЕГЭ, доктор технических наук Владимир Хлебников, в декабре 2008 года в «Новой газете», изложил свою оценку ЕГЭ: «судить о степени освоения школьного предмета для итоговой аттестации по результатам ЕГЭ в принципе невозможно», «для целей итоговой аттестации проблема с ЕГЭ ремонту не подлежит», «процедура итоговой аттестации и отбора поступающих в вузы несовместимы», «ЕГЭ методически не продуман и своих целей в принципе достичь не может», а потому «введение ЕГЭ целесообразно приостановить». Он считает эксперимент неудавшимся и, что самое главное, — не имеющим потенциала улучшения, поскольку его недостатки — это «погрешности метода» ().

Но ЕГЭ не отменят! ЕГЭ не отменят, хотя голоса «ПРОТИВ» сливаются в общенародный вопль, а родители собираются в группы и обращаются в Верховный суд. Вопят все — еще и потому, что на российской почве, где, как философично рассуждает Ямщиков, «еще никто не придумал, как извести у нас коррупцию: но только если отменять и упразднять все, что коррумпировано, — мало что вообще останется» — ЕГЭ превращается в еще один мощнейший инструмент коррупции. Вот что пишет Айзерман: «Одна из задач, которые ставились перед его разработчиками, — пресечь коррупцию при поступлении в вуз. Но на всех совещаниях, где я был, говорилось, напротив, о росте коррупции. О том, что сертификаты ЕГЭ можно купить; что репетиторство по подготовке к ЕГЭ стало массовым; что региональные власти жмут на проверяющих и проводящих экзамены, добиваясь хороших результатов в своем регионе; что, хотя вносить в помещение, где проходит экзамен, мобильные телефоны нельзя, — можно, сдав один, по другому из туалета связаться с домом или репетитором, а такой легкой шпаргалки или подсказки, как на ЕГЭ, никогда еще не было».

Но это еще что: знаете ли вы, например, что «егэизируются» не все дети? Что в Москве за 50 тысяч евро и выше, а в регионах несколько дешевле, можно сдать любую комбинацию ЕГЭ на высший балл. А за 80-100 тысяч евро можно вообще не являться на экзамены. В этом году сын моего знакомого сдавал ЕГЭ, и его папа получил все эти предложения, которые не был способен осилить финансово. А понимаете ли вы, что ЕГЭ — рычаг регулирования количества людей с высшим образованием? Вы спросите, в каком месте спрятана его ручка? Да как всегда — в непрозрачных местах системы. Разделы «А» и «В» экзаменуемый не имеет права смотреть и оспаривать на апелляции — якобы потому, что их проверяет компьютер. Хороший аргумент. А вдруг — сбой в компьютерной системе? Я тут недавно что-то считала на компьютерном калькуляторе — и он мне вдруг такой фантастический результат выдал…

Почему же родители и дети не могут убедиться, что не компьютер сбойнул, а ребенок ошибся? В книге «Подготовка к Единому государственному экзамену», выпущенной Департаментом образования Москвы, есть раздел о том, что должен знать ученик о ЕГЭ, а там пункт: «Знание порядка и правил выставления по 100-балльной шкале», который поясняется так: «Оценка за экзаменационную работу по 100-балльной шкале определяется путем перерасчета первичного балла на основе сложных процедур, предусматривающих выравнивание различных вариантов работ по трудности». Понятно? Доступ к высшему образованию теперь столь же удобен для коррумпированного регулирования, как доступ к прочим вещам, делящим наше общество на тех, кто является социальной силой, сосредоточив в своих руках все ресурсы страны, и тех, кто является управляемой массой, не имея средств для реализации своих интересов и тратя все силы на элементарную борьбу за выживание.

Доступ к крупному бизнесу, например, охраняется рьяно. Если хотите поподробнее об этом — прочитайте вот здесь (), как талантливый и настойчивый, но не относящийся к сословию чиновников бизнесмен в течение пятнадцати лет пытался укрупнить свой бизнес, сделав в конце концов свой опыт материалом исследования происходящего в стране. Прочитав это, вы поймете, почему в стране не растет процент населения, относящего себя к среднему классу, а большинство — по-прежнему за чертой бедности и почему нет доступного жилья — а недвижимость ведь и есть основа складывания среднего класса… Благодаря системе ЕГЭ доступ к высшему образованию теперь, вместе с прочими доступами, — в тех же руках.

О том, как выглядит одна из реальных социальных сил нашего общества, почитайте статью Георгия Соснова, знающего вопрос изнутри: . Особенно обратите внимание на главку «Русский размер» — как национальный характер сказывается на чиновничьих аппетитах: таких размеров, как у нас, взятки нигде не достигают. Так что не надейтесь — ЕГЭ не отменят. Потому что реальной социальной силой в нашей стране являются те, кто его внедрил и избавил от него определенный процент детей — из них, при наличии способностей, и будет формироваться немногочисленный творческий элемент, к тому же имеющий личные средства на любой креатив. А больше и не надо — на производстве работать некому. Из отличников по ЕГЭ выйдут вышколенные чиновники с мышлением, подготовленным к точному выполнению указов и приказов. А те, кто в ЕГЭ не преуспеет, будут работать руками. Так что ЕГЭ — еще один рычаг формирования сословного общества, традиционного для нашей страны.

Вот почему на всеобщий протест выстраивается грамотная защита в виде инспирированных дискуссий, призванных показать, что голоса «ЗА» — есть, и идет нормальная полемика. «Я писал обо всем этом в “Учительской газете” и знаю, что за моими статьями следили руководители народного образования. Один из них на совещании учителей литературы сказал в моем присутствии: “Я читаю статьи Льва Соломоновича, в них есть близкое мне. Но я надеюсь, что Лев Соломонович — разумный человек и понимает, что от его статей ничего не изменится”. И действительно — ничего не меняется. Не только от моих статей — от протестов ученых и педагогов, от страстных, раскаленных обсуждений в Государственной думе и Совете Федерации, от выступлений в печати, собранных в “Белую книгу”» — из статьи Айзермана. «Кстати, при всех различиях позиций оппонентов ЕГЭ, все они единодушны в одном: предметы гуманитарного цикла должны быть выведены за пределы ЕГЭ.

Группа депутатов Государственной думы предложила обсудить поправки к закону, одна из которых как раз и требовала отказаться от ЕГЭ по гуманитарным дисциплинам. Но эти поправки даже не были поставлены на обсуждение» — оттуда же. Итак, образование становится сословным — российская история возвращается на круги своя. Сословное образование разрушал Петр Первый, когда нуждался в творческих силах, и восстанавливала Екатерина вторая, когда формировала элиту. Так все это и продолжалось: одни цари либеральничали, другие возвращали «кухаркиных детей» назад на кухню… Эта традиция пережила самодержавие и продолжает работать в новейшие времена. Напоследок расскажу историю, которая может быть ответом на вопрос о творческих вузах: «Не очень понятно, как учитывать результаты ЕГЭ при поступлении в такие творческие вузы, как Гнесинка или Литинститут, да и хотя бы даже в Институт культуры» — пишет Андрей Ямщиков. В начале этого года меня через третьих лиц нашла девочка, которая хотела поступать в Литинститут и осенью ходила туда на подготовительный курс, где к консультациям по творчеству прилагался набор предметных лекций. Однако ей скоро стало понятно, что все, что они там читают, к ЕГЭ отношения не имеет, а сдавать-то именно его...

С тех курсов она ушла на курсы подготовки к ЕГЭ, а там поняла, что теперь не имеет подготовки к специфическим литинститутским экзаменам. Так что же, платить всем, тратить кучу времени на беготню и просиживание часов, слушая двойной курс по языку, литературе и истории? В полной растерянности девочка явилась ко мне и попросила ей как-то помочь. На свой риск я за это взялась — мне было интересно, у меня растет ребенок с таким анархичным сознанием, что — либо в творческий вуз, либо в социальные инвалиды. Девочке нечего было терять — был уже далеко не сентябрь, — и она полностью доверилась мне, а я ее убедила, что надо заниматься по программе творческого вуза — углублять свою литературную культуру. И оказалась права: ЕГЭ по литературе, требующий точного знания мелкой конкретики классических текстов (а вы можете ответить, в каком звании был Максим Максимыч у Лермонтова?) она написала средне, но в институте на это не смотрели — там прекрасно знают цену ЕГЭ. На собеседовании она показала себя культурным человеком и получила высший балл, который компенсировал ей все недостачи по ЕГЭ.

Кстати, в ЕГЭ по русскому языку она допустила типичную для творческого человека ошибку. В задании «С» было требование в ответе на вопрос привести два примера из литературы и один из жизни. Ей два примера из литературы показались настолько исчерпывающими, что пример из своей детской жизни рядом с ними выглядел немасштабно и неубедительно, и она посчитала, что лучше его опустить. Мне она сказала, что очень довольна доставшимся вопросом и что хорошо на него ответила — удалось показать эрудицию. А получила она за это задание — 0. На апелляции ее ругали: почему не привела пример из жизни? Сказано же — привести! Соображения такта и вкуса в расчет не берутся, когда есть указ… В творческих вузах к ЕГЭ относятся снисходительно. Моя ученица успешно прошла творческий конкурс на три отделения и очень понравилась на собеседовании, поэтому шла первым номером, имея средние результаты ЕГЭ.

Анна КУЗНЕЦОВА