Острый вопрос: кому нужны голодающие художники?

Мнение редакции может не совпадать с мнениями авторов материалов.

В Челябинске в июне 12 членов регионального отделения Союза художников России (СХР) объявили голодовку против новых условий арендной платы за мастерские. Позже к ним присоединились еще 6 человек. Спустя четыре дня, а это более 100 с лишним часов, «удалось достигнуть компромисса». Никто из голодающих не пострадал.

Все протестующие — либо пенсионного, либо предпенсионного возраста художники, не первый год живущие в мастерских, платя членские взносы. Велика вероятность, что шестой день голодовки мог стать для них последним, и поэтому из уст ответственного секретаря челябинского отделения СХР на пятый день прозвучала эта уничижительная формулировка – «нам удалось достичь компромисса». Остается только понять – это что, новое веяние, когда для достижения компромиссов необходимо объявлять голодовку? После первых сообщений в СМИ о голодовке руководство СХР не поспешило обратиться со своими компромиссами к художникам, а скорее, как насекомое, застыло на месте в надежде, что его не видят. Спустя некоторое время на связь со СМИ вышли юристы организации, которые начали разъяснять суть ситуации. В этой версии СХР, конечно, был «белым», а «черной» стала городская администрация, которой отдали на откуп договоры об аренде и которая в свою очередь, позабыв о праве бессрочного и безвозмедного пользования художников на мастерские, выставила свой ценник на бесценные площади.

Со своей стороны горадминистрация заявила, что условия не были изменены, все осталось по-прежнему, разве что появилась графа «коммунальные платежи». На это СХР резонно ответил: «Зачем же тогда они стали голодать, если все по-прежнему?» Ответ гордо промолчавшей горадминистрации мог быть примерно таким: «СХР уже давно не в состоянии выполнять обязательства перед своими членами. В советское время эти обязательства назывались «госзаказ», и вся армия членов организации была обеспеченна постоянной работой: рисовали вождей для бесчисленного количества колхозов, школ и так далее, выкладывали мозаику на корпусах пионерлагерей, разрисовывали промздания. И, самое главное, СХР выделял художникам мастерские, которые и являлись основным приоритетом членства. Многие такие мастерские вошли в историю, как, например, специально построенный в Москве дом на улице Вавилова, где гигантские окна и двухэтажные комнаты. Но в большинстве своем мастерские представляли собой чердачные или подвальные помещения, которые художники, как могли, обживали. В зависимости от статуса мастера ему давали чердак или подвал либо в центре, в хорошем доме, либо поблизости от центра, либо на окраине. Сегодня Союз переживает непростые времена: госзаказа нет, и рыночные отношения в корне изменили ситуацию.

Мастерские, которые так щедро раздавали в Союзе, стали на вес золота. Теперь новые не дают, а старые все время пытаются отобрать. Идут отобранные помещения на откуп городским властям с очевидными последствиями: город начинает в индивидуальном порядке перезаключать договора с художниками, вводя в них и арендную плату, и коммунальные услуги, и многие друге нюансы, далекие от творческой деятельности. Конечно, и администрацию города можно попытаться понять, можно и поговорить о том, что художники занимают не положенные им мастерские — пусть отдают их добровольно, эти драгоценные метры чердаков и подвалов без душа и кухни. Плюс ко всему — и это одна из основных претензий городских властей, — мастерские используются не по назначению: художники в них не творят, а живут. А есть ведь еще молодые, одаренные, которым тоже нужно где-то творить, поэтому давайте старых художников выселим, а новых заселим. Это лишний раз свидетельствует о безграничной глупости как властей, так и руководства СХР.

Живет художник в мастерской или нет, суть от этого не меняется. Он все равно остается художником, тогда как власти остаются властями, и свободное существование художников без четкой арендной платы натирает им мозоль. Волны чиновничьей агрессии на мастерские и выселения оттуда художников не раз накатывались на Москву, Санкт-Петербург и другие города, в том числе и на Челябинск, где этих мастерских всего 51. И везде, как правило, на улице оказывались действующие художники с большой творческой биографией и интересными проектами. Если перевести все в процентное соотношение, то в Челябинске голодать начали почти 30% владельцев мастерских. Как в принципе в творческом союзе могла возникнуть подобная ситуация? Пусть они больше не рисуют Ленина и не выкладывают мозаики — у них есть полное право занимать эти мастерские, как у ветеранов войны — жить в льготных квартирах, а у всех пожилых людей — получать пенсию. Это нормальная практика во всем мире. Никому в голову не придет отобрать льготы у льготных категорий населения, так же, как и переоформить их права. Конечно, драконом выступила в этой ситуации городская администрация, которая попыталась наесться голодающими художниками.

Мэр попросту заявил, что голодовкой они ничего не добьются. То есть если бы кто-то из этих пожилых людей на пятый день голодовки оказался уже в другом мире, мэр Челябинска развел бы руками и сделал «ку». Это нормальная позиция людей, наделенных властью при демократическом строе, — допускать голодовку социально незащищенной группы людей и объявлять, что ничего они не добьются, со ссылкой на закон. Вообще чиновникам, которые довели своих художников до голодовки, надо премию выделить за приверженность букве закона, а еще — за некоррумпированность и добропорядочность. На самом деле сценарий этой истории при более человечном раскладе должен был быть таким: при поступлении в Союз первого сигнала о намерении художников голодать его председатель, члены, юристы и прочая братия бросают все свои мелкие делишки и летят в Челябинск во избежание дальнейшего позора. В результате СХР нехотя, но стал посредником в этой дикой ситуации: прибывшие на место юристы достигли, как сообщили СМИ, консенсуса. Это произошло незадолго до часа Х, потому как любой здравомыслящий человек понимает: пожилые люди, голодающие пятый день, находятся очень близко к шестидневной границе, после который наступает конец.

Конец когда-нибудь придет и СХР — молодых членов здесь практически нет, средний возраст членов Союза — под 50. Все еще сохраняя более 100 региональных отделений, бывший аналог современной социальной сети на данный момент ни мертв, ни жив. Находящийся на разработке внутри Союза законопроект о защите прав художников на мастерские циркулирует внутри организации не первый год, никак не находя пути на поверхность. И, пока эта организация переживает в силу возраста и ситуации период старческого маразма, когда в бесконечной агонии перед ней предстают сразу прошлое и настоящее, а также туманное будущее, призрак голодовки носится над всеми остальными членами Союза, тем более что прецедент создан. Возможно, это крайняя форма морального шантажа — все равно что стоять на краю моста с булыжником на шее, когда вокруг уже собралась толпа зевак. Но сам факт голодовки художников свидетельствует в первую очередь о нездоровье страны, где ее творческая часть поставлена в условия, которые обычно выпадают самому бедному гастарбайтеру.

Ирина САМИНСКАЯ.