Конец одной национальной идее?

На Руси пили всегда. Вслед за Александром Блоком «посчитаем» себя потомками скифов, заселявших часть территории современной России с VII по III век до нашей эры. Еще Геродот отмечал, что скифы спивались почти поголовно. Пили мужчины и женщины, старики и дети. Впрочем, до старости мало кто доживал. Время было такое. А в голодные времена выживших стариков поедали соплеменники, если считали, что те перестали приносить им пользу.

«Руси есть веселье питье, не можем без этого бытии», — так, по существующей легенде, объяснил свой отказ мусульманам князь Владимир при выборе веры. Правда, пили тогда медовуху и брагу, сильно уступающие по крепости нынешним алкогольным напиткам. А вот водку в Россию завезли генуэзцы в самом конце XIV столетия. Сначала ее продавали через «вольные корчмы», функционировавшие не круглый год, а сезонно — с окончания сельскохозяйственных работ до начала весны. Корчмарь избирался народом, а корчма являлась своего рода мужским клубом.

Женщинам пить водку запрещалось. Считается, что активно спиваться Русь начала с XVI века, при Иване Грозном, когда продажа водки стала важнейшей статьей государственного дохода. В первых московских царевых кабаках дозволялось пить только посадским и крестьянам. Подавать закуски в кабаках строго запрещалось вплоть до конца девятнадцатого столетия. А на вынос можно было брать не менее ведра. Людям же более высоких сословий было предписано пить у себя дома. Современник Ивана Грозного француз Жак Маржерет, многие годы проживший в Москве, писал, что на Руси «все без различия, мужчины и женщины, мальчики и девочки, предаются пороку пьянства, самого неумеренного».

Когда Борис Годунов попытался ограничить производство спиртного, по стране прокатились кабацкие бунты. Как пьянствовал Петр Первый и его ближайшее окружение, красочно описано Алексеем Толстым. Екатерина II прямо признавалась, что «пьяным государством и править легче». В ежедневный рацион нижних чинов русской армии и флота непременно входила чарка водки. А во время русско-японской войны из-за повального пьянства по случаю призыва несколько раз срывалась мобилизация. После начала Первой мировой войны Николай Второй впервые в мировой истории ввел сухой закон.

Но кто ж его выполнял? Для входа в лавку, где продавали водку, требовалось, чтобы внешний вид посетителя соответствовал «общепринятым моральным нормам». За ближайшим углом можно было за небольшую мзду получить «напрокат» манишку. Спирт продавался через аптеки по поддельным рецептам. Именно тогда появились «псевдоодеколоны». Ну, и главное — расцвело самогоноварение. В советской России алкогольная статья бюджета оставалась наиважнейшей. А товарно-денежные отношения в значительной степени были подменены товарно-водочными.

Отчего пили? Считается, что от тяжелой, бесправной, беспробудной жизни. Но неужели обделенными считали себя советские космонавты, которые, по рассказам Гречко, проносили и прятали спиртное на орбитальных станциях? Огромный вклад в романтизацию пьянства внесли многочисленные представители творческих профессий. Видать, не подействовал на них введенный еще при Иване Грозном запрет на употребление алкоголя людям, занимающимся творческим трудом. Пьянство стало модным стилем жизни. Оно романтизировалось, героизировалось. Неслучайно книга «Москва — Петушки» Венедикта Ерофеева стала настольной для нескольких поколений. К романтикам пьянства можно причислить и Владимира Высоцкого, и Сергея Довлатова.

Этот список может быть продолжен до бесконечности. И вот что самое важное. Многовековые традиции пьянства постепенно преобразовались из порока в национальную идею. Наверное, можно себя и поуспокаивать. Если за столько столетий Россия так и не спилась, значит, не сопьемся окончательно никогда. Но меня обнадеживает другое. Для русского человека пьянство остается национальной идеей лишь до тех пор, пока пить противно и горько. С надрывом и трагедией. А если доступно, вкусно и пристойненько — пропадет драйв. Трагедия превращается в фарс.

Пить «по-черному» постепенно становится немодным, по крайней мере, в среде молодых образованных людей из благополучных семей. Конечно, у них возникают другие соблазны, самый страшный из которых — наркотики. Но ведь существует и альтернатива — разнообразный досуг, возможность путешествовать за границу, «фитнесс» и освоение бескрайнего пространства интернета. Конечно, тут молодое поколение подстерегают другие опасности. Но это совсем другая история.

Что же касается российского пьянства, то у него, наконец, появились шансы потерять статус национальной идеи и перейти в разряд обычной бытовухи. Хотелось бы, чтобы кумирами молодежи стали новые герои — творческие люди или знаменитые спортсмены, для которых «не пить» — «крутой» и модный стиль жизни.

Александр ШВЕДОВ