Новый элемент

Валентин Катаев. Избранные стихотворения. — М.: «Мир энциклопедий Аванта+», «Издательство Астрель» при участии журнала поэзии «Арион» (Поэтическая библиотека).

Давайте скажем сразу: вне зависимости от литературного качества стихов В.П. Катаева, издание их — дело культурно осмысленное. В картине русской литературы ХХ века, как в своеобразной периодической таблице, для поэтического наследия Катаева была очерчена ячейка — и вот она наполнилась конкретным содержанием. Так или иначе, мы имеем право знать, какие Валентин Петрович писал стихи, и вот это право обналичено.

Можно обозначить и сумму ожиданий, предшествующую знакомству с этой книгой.

Во-первых, легко предугадать, что литературная ценность стихотворений Катаева неочевидна — иначе мы знали бы их уже лет пятьдесят и учили бы в школе. Во-вторых, мы многое знаем о личности и литературной судьбе Катаева. Сейчас нас интересует не нравственный аспект социального заказа, а эстетический — Катаев мог с блеском выполнить внешнеположенную задачу, например, написать производственный роман. Проецируя эту его способность на поэзию, мы можем ожидать переимчивости, стилевой и жанровой мимикрии, воссоздания в стихах Катаева других поэтических систем. В-третьих, Катаев необычайно литературно одарен, и лично я ждал многих открытий на уровне сочетаний слов, слова и предмета — то есть в самой пластике письма. И, наконец, верилось, что поэзия могла бы стать для зрелого Катаева зоной невостребованности и свободы, в отличие от обусловленной и конъюнктурной прозы, — каковой поэтическая территория стала для позднего Набокова. 

И вот сама книга.

Стихотворения датированы и расположены хронологически. Центр тяжести — в юности, подавляющее большинство стихотворений книги написаны Катаевым до 25 лет. Это перечень общих поэтических мест, расхожих размеров, этакий сладковатый соус, имеющий некоторое отношение к Серебряному веку. Скорее к версификационным опытам Бальмонта, причем не самым смелым.

Впрочем, поэзия живет исключениями, а не правилами. Есть ли здесь исключения? Есть.

Первое – «Гроза» (1915).

Здесь и качение поэзии в не свойственные ей глаголы, и ритм, и какая-то местами телеграфная отрывистость. Заметим, что Ходасевич пишет свое стихотворение через 8 лет после Катаева, поэтому здесь взаимное влияние исключено. 

Дальше — прекрасный сонет «Уличный бой» (1920), где классическая форма ярко контрастирует с содержанием. 

Вспомним и уточним наши ожидания. К середине книги я надеялся, что исключения станут встречаться чаще. Я надеялся на новую изобразительность — учитывая все обстоятельства эпохи, неразумно было бы ждать каких-то философских обобщений, но своя манера письма вполне могла бы проявиться. Надежды, в общем, не сбылись.

Катаев делает шаги в сторону поэтических открытий, примерно в то же время сделанных Асеевым, Сельвинским, Кирсановым, Пастернаком, — но ему недостает резкости и какой-то упертости, уверенности в том, что можно только так и никак иначе. Катаев все время может и иначе; его переимчивость играет с ним дурную шутку. Два стихотворения написаны во вполне определенной манере: одно — Северянина, другое — Анненского.

Вместе с тем Катаев действительно свободен в своем поэтическом творчестве — об этом свидетельствуют невоенные стихотворения военных лет. 

Постепенно поток редеет; последнее стихотворение в книге датировано 1954 годом — автору остается жить еще 32 года. 

Наверное, дело тут в том, что Катаев был по строению своего организма прозаиком, он подпитывал прозу поэзией, а не наоборот. А кроме того, в поздних своих повестях он был вполне свободен. Стихи ему более не нужны.

В большинстве своем, видимо, не став фактом поэзии, стихотворения Валентина Катаева становятся историей литературы, частью истории нашей страны. В этом отношении — книга нужная и интересная. 

Леонид КОСТЮКОВ