Любовь Ивана Билибина

И.Я. Билибин в Египте. 1920 — 1925. Письма, документы и материалы. –

М.: Русский Путь.

Когда арабист Юрий Завадовский, выросший в Париже, выбирал, чем заниматься в жизни, он пришел за советом к другу своей матери, художнику Ивану Билибину. Тот жил в столице Франции на широкую ногу, имел много заказов, оформлял спектакли Дягилева и был вполне доволен жизнью. В мастерской, обставленной восточными редкостями, он принимал гостей, беспрерывно заходивших к нему.

 — Займись Востоком, — сказал мастер Завадовскому. — Искусство не прокормит, а Восток — обязательно.

Он как в воду смотрел. Почти пять лет Иван Яковлевич Билибин прожил в Египте, где оказался во время «великого исхода» из России ее лучших людей. В феврале 1920 на пароходе «Саратов», присланном для эвакуации и больных и раненных Добровольческой армии в Новороссийск, он покинул Россию почти на двадцать лет. Вместе с ним на корабль поднялись сестры Чириковы, дочери знаменитого в то время прозаика Евгения Чирикова. Старшая, Людмила Евгеньевна, до того училась у Билибина живописи, ходила с ним на этюды. Мастер, расставшийся со своей второй женой, полюбил свою ученицу. Полюбил со всей страстью своей необузданной, яростной натуры. Но взаимностью она ему так и не ответила.

В Египте они сначала были в лагере беженцев в Телль-Аль-Кибире, где едва не погибли от голода и жажды, но судьба пощадила их. Билибин познакомился с богатыми греками, которые заказали бывшему участнику «Мира искусства» панно в византийском стиле. Потом заказы так и сыпались. Ему пришлось заняться иконописью для греческой церкви Святого Пантелеймона в Каире и, невзирая на любимый стиль древнерусских стилизаций, это оказалось для Билибина не самой простой задачей. Он старался работать, взяв за основу русскую школу ХV века, а грекам-нуворишам нужны были слащавые копии произведений итальянского Нового времени. Потом к нему обратилась Анна Павлова —балерине понадобились костюмы и декорации для гастролей в Египте.

Иван Яковлевич жадно впитывал в себя неповторимый мир Востока. «Я никогда не забуду того потрясающего впечатления, когда я впервые попал в старинные мусульманские кварталы Каира с изумительными мечетями…Мне казалось, что передо мною ожила одна из страниц «Тысячи и одной ночи», не верилось, что это существует в натуре», — писал он.

Он снял мастерскую в самом центре Каира. Сестры Чириковы, помогавшие в работе, уставили ее розами, которые менялись каждый день, а на стенах Билибин повесил два огромных персидских панно — композиции из силуэтов множества всадников, воинов, лошадей, отрубленных голов. Одна стена мастерской выходила прямо на арабский базар, и, бывало, они целый день работали под монотонные напевы нищих и торговцев.

Как только выдавалась возможность, Билибин отправлялся в путешествие по стране фараонов. Луксор, пирамиды, памятники Древнего Египта — он старался увидеть как можно больше. Все время фотографировал, мечтал, чтобы когда-нибудь эти снимки были изданы в России. Но до сих пор они ждут своего часа.

Когда мастер вернулся в СССР, весь свой египетский архив он отдал на государственное хранение. Сегодня все восточные снимки Билибина находятся в Институте истории материальной культуры Российской Академии Наук в Санкт-Петербурге.

Иван Яковлевич писал письма своей возлюбленной, даже когда она находилась рядом: «Если бы Вы ответили на мою любовь искренне и с радостью, то был бы период великого счастья, может быть, такого, какого никогда в своей жизни и не испытаю… Я пока еще совсем не старик. Я могу еще так же пылко любить, как и юноша. Но маятник часов мерно отстукивает время. Которое льется безостановочно и неукоснительно»…

 Чувство не давало ему покоя. Он старался убедить ее разделить с ним жизнь: «Пересмотрите, если хотите, еще раз мои карты. Мне 46 лет. Я хороший художник. Старость близка...

Вас я носил бы на руках, старался бы, насколько могу, не ревновать, обрился бы, если бы, если хотите, совершенно отказался бы от вина, был бы Вам другом и учителем... Я бы старался помочь Вам выйти на широкий простор нашего искусства. О моей любви к Вам и говорить нечего.

Если же Вы повторите Ваше «нет», то останемся такими же друзьями, даже не друзьями, а будем братом и сестрой…В любую трудную минуту каждый из нас может постучать в дверь другого и быть уверенным, что дверь эта широко раскроется, а внутри будет тепло и ласка».

Но страсть оказалась напрасной. В апреле 1922 года Людмила Чирикова уехала в Европу. Через некоторое время к Билибину приехала его бывшая ученица Александра Щекотихина-Потоцкая, впоследствии ставшая его женой. А Людмила Евгеньевна прожила долгую жизнь и умерла во Флориде в середине 90-х годов только что ушедшего ХХ века. В год развала СССР она подарила в советский Фонд культуры большую пачку писем Билибина к ней и свой портрет, выполненный им в раскаленном Египте в дни их совместного изгнания.

Портрет этот стал одной из главных «жемчужин» Московского Дома-музея Марины Цветаевой в Борисоглебском переулке, возле Арбата. Там же хранятся и письма художника к женщине, которую он так любил.

Эти послания Билибина и стали основой книги «И.Я. Билибин в Египте.1920—1925», подготовленной исследователем истории русского зарубежья на берегах Нила Владимиром Беляковым и только что увидевшей свет в издательстве «Русский Путь». В свое время, работая корреспондентом газеты «Правда» в Египте, Беляков отыскал много реликвий русского наследия. В том числе и неизвестные в России иконы — Архангелов Михаила и Гавриила и «Благовещенье» — написанные Билибиным по заказу греческой общины Каира.

В книгу, кроме писем мастера, вошли воспоминания о нем сестер Чириковых, и племянника Щекотихиной-Потоцкой, а также переписка Белякова с Людмилой Евгеньевной.

Книга не только открывает нам новые страницы судьбы русского художника, но и впечатляет подлинностью его чувства к любимой женщине: «Подождите, Людмилица, право же, а вдруг в моих-то садах и летает эта самая Синяя птица, и поет она так, что Вам будет понятен каждый звук ее песни, потому что наша песня у нас с Вами общая. Так захотел Бог, ибо вдохнул в Вас тот же огонь, что и в меня»…

Виктор ЛЕОНИДОВ