Новые русские подростки

Что мы знаем о сегодняшних пятнадцатилетних? Мы, тридцатипятилетние родители и пятидесятипятилетние дедушки-бабушки? У девочки Ани из сериала Валерии Гай Германики «Школа» родителей нет, а дедушка с бабушкой семидесятилетние — так бывает, когда дети поздние. И вот смотрят эти дедушка с бабушкой на свою Анечку, в основном со спины: молчаливая светловолосая девочка сидит за компьютером целыми днями, внимания к себе не привлекает. Всё нормально и все спокойны: ребенок дома, ведет себя тихо — хорошая девочка.

Идиллия оканчивается катастрофой: дедушке, который в свои семьдесят продолжает работать учителем в школе, кто-то подсовывает фотографии обнаженной Анечки, распечатанные из Интернета. Дедушка их разглядывает на собственном юбилее, превращенном в общешкольный праздник с концертом. Во время русской пляски, которую исполняет для старейшего учителя школы пока еще скромная Анина одноклассница Ира, чья трагедия еще впереди, ему становится плохо. А когда новичок, вызвавшийся читать запланированного Пушкина, декламирует вместо него Витухновскую, Анин дедушка падает замертво. Так в первой серии задаются параметры основного конфликта — отцы и дети, который для этого поколения сильно усложнился и выглядит как деды, отцы, братья — и дети: за последние десять лет мир фантастически изменился.

Именно в это десятилетие выросли совершенно новые люди. Все детство они сидели к нам спиной за мониторами компьютеров, а мы радовались, потому что страшились того, чем сами грешили в их возрасте. Мы радовались, потому что могли заниматься своими делами, а не тревожиться, поминутно выглядывая во двор, не разбираться с мамашами их товарищей по контактным играм, не выворачивать тайком их карманы… После школы эти дети нигде не задерживались, а бежали домой и садились за письменный стол, усыпляя нашу родительскую бдительность. И мы совершенно не представляли опасностей, грозящих им на самом деле, и не умели их предотвращать…

Наверное, хорошо, что параллельно жесткому сериалу о девятиклассниках идет глянцевый, где основная проблема — не эта карстовая трещина, которая разверзлась между первым компьютерным поколением и всеми предыдущими, книжными. В «Барвихе» Евгения Лаврентьева главная тема — «дети и деньги». Скромный когда-то советский населенный пункт облюбовали олигархи, они же перестроили школу, в которой теперь учатся их дети вместе с «городскими» — так здесь «крутые» называют хрущобных одноклассников. Компьютер для них — не окно в запретный мир, а просто игрушка, которой трудно тягаться со скутерами, клубами, бутиками… В «Барвихе» каждая серия самодостаточна, закруглена, начинает и завершает обязательным хэппи-эндом какую-то историю, обычно связанную с главной темой.

Новенькая из простых была случайно принята крутыми за свою и поддерживала розыгрыш, сколько могла, но заигралась, и дело дошло до скандала... Ничего, рассосалось. Скучающая крутая залучила простую одноклассницу в бутик, и та по наивности стала воровкой… Ничего, извинилась. У одной из крутых папа поспорил с властями — дом опечатали, родители в бегах, ей ничего не оставалось, как прятаться в жутковатой квартире влюбленного в нее одноклассника, все пытавшегося ее покормить тем, что такие киски не едят… Ничего, через пару дней папа и президент помирились. У одной из простых случилась мнимая беременность накануне годовой поездки на учебу за рубеж… Ничего, повторные анализы проблему сняли. «Как можно быть такими бедными?» — бросает трогательная Таня Липкина, которой не в чем идти на кастинг, маме, и у той начинает дергаться лицо. А Женя Пудеев, наоборот, не хочет подлетать близко к школе на папином вертолете, и его некоторое время принимают за простого — приходит пешком…От серии к серии класс все сплоченнее, все очевиднее становится, что богатые тоже плачут, а счастье не в деньгах.

«Школа» же от первой до последней серии ведет несколько сквозных линий, развивая самые жесткие из типовых ситуаций. Мальчик-кавказец, с которым никто не хочет общаться, заводит недолгую дружбу с сыном алкоголика, который в трагическом итоге их общения становится скинхедом: походя оскорбив мать кавказца, работающую в школьной столовой, он получает от «черножопого» такой отпор, которого стерпеть не может... Сын олигарха заглядывается на учительницу, а она крутит роман с его отцом. Заметив это, парень тянет с отца деньги за то, что не говорит ничего матери. Отец, давно живущий с его матерью только ради него, теперь уходит из семьи и продолжает встречаться с учительницей, давая сыну деньги уже просто так — но тот вдруг понимает, что ему нужен отец, а не деньги, и преследует парочку на велосипеде, стараясь расстроить их свидания…

Сложный мальчик, переведенный из школы, где от него отказались, срывает урок за уроком, выводя учителей из себя независимостью и цинизмом. Дома у него одна мама, она больна раком и больше не верит врачам — дорогостоящая операция, ради которой пришлось продать квартиру, не помогла. Анина бабушка приобщает ее к церкви. А мальчик играет на комплексах одноклассников, продавая им БАДы. Деньги он откладывает маме на операцию. Негодяй для окружающих, он самый лучший сын. Красивая девочка старается выглядеть опытной и отдает свою девственность старшекласснику, который открывшимся обстоятельством разочарован — он искал с ней встречи, чтобы получше узнать, что ему делать с ее одноклассницей — той самой Ирой, танцующей народные танцы.

Иру сталкивают с лестницы, из-за травмы ноги ее танцевальная карьера под угрозой, любовь тоже под вопросом, потому что красавица от ее друга беременеет… Некрасивая девочка дружит с красавицей и получает на дне рождения подруги ожог лица — из любопытства вскрыла подарок, присланный Аней, вдруг решившей, что это красотка мучает ее эсэмэсками якобы от маньяка… Родители заставляют некрасивую девочку ходить в школу с обожженным лицом, мальчик, который ей нравится, все время говорит ей гадости… Продолжается и Анина история: ее строгий дед лежит в больнице с инсультом, и она может больше не прятать свою внутреннюю жизнь: с деньгами, выданными бабушкой на лекарство для деда, она идет в парикмахерскую, откуда выходит похожей на дикобраза — теперь она эмо, и дальше через нее телезрители приобщаются к одной из самых тревожных для родителей молодежных субкультур: у эмо принято громко рыдать по пустякам, слушать депрессивную музыку и время от времени резать вены.

У Марлы же — это Анин интернетский ник — неприятности не пустяковые: кто-то написал на стене в школьном туалете адрес сайта, где она разместила те свои фотографии, и одноклассники ее теперь «чморят». Делать глупости, чреватые проблемами, она продолжает: клевещет директору школы на учителя, который неловко попытался ей помочь, объявляет одноклассникам, что ее дед умер, когда они обступают ее для расправы, и они расступаются. Учителя на похороны скинулись, но дед потихоньку идет на поправку. Все всё узнают, и в школе ей становится невыносимо, а перейти в другую бабушка не разрешает. Кроме того, Аню преследует какой-то нездоровый посетитель того злополучного сайта… В обоих сериалах, кроме детей и родителей, есть еще третья сила — учителя. Их забавно сравнивать.

В «Барвихе» учителя — комические персонажи, в «Школе» нет ни одного учителя, вызывающего улыбку, — все либо жалки, либо неприятны. И почти все непорядочны. Кто смотрит сериалы? В основном бабушки и дедушки — у кого же еще есть на это время... Поэтому, наверно, два сериала о наших новых подростках и новой действительности запрещают, перебрасывают с канала на канал, а то и вообще гонят с телеэкрана все в тот же Интернет, где плавает столько разной гадости, в том числе и про беременных девятиклассниц… Потому что воспринимается это все целевой группой телезрителей примерно так же, как Анечкины фотографии ее дедушкой, — апокалиптически: мир катится в тартарары.

А надо бы реалистически: такова теперь жизнь и вот проблемы, связанные с ней. Как от них защититься? Да так же, как десять, пятьдесят, сто и тысячу лет назад: любить своих детей, пытаться понять и стараться помочь. И помнить, что они только учатся жить, и в этом новом прекрасном мире сплошных соблазнов обречены на ошибки. Если бы не этот простой жест — подойти и обнять, — мир давно бы уже провалился. Если бы не детский вскрик чудовища Ани, не купившей деду лекарство: «Дед, ты мне нужен!» — умирающего деда не вернули бы с того света никакими лекарствами. Убедительный поворот: дисциплинированный человек советской выделки и его субкультурная внучка нашли общий язык, когда он потерял дар речи…

Подтекстом «Школы» постоянно идет разговор о семье. Семья, которая, как признал весь класс дружным поднятием рук, изжила себя, — выглядит в сериале тем спасительнее, чем труднее ей сохраниться в наставшем укладе человеческих отношений. Когда понимание между людьми по объективным причинам невозможно, спасает только доверие и терпение. Постоянство тепла и любви нужно сохранять в семье, во что бы то ни стало и что бы ни случилось. Что бы они, нынешние запредельно раскрепощенные дети, ни творили, надо понять, что, если мы можем на них влиять, то только так — поддерживая надеждой, давая шанс за шансом измениться к лучшему.

Анна КУЗНЕЦОВА